«Тайный» пленум ЦК. Июнь 1937. Как проходил самый кровавый съезд вождей партии (Окончание)

Одним из немногих уцелевших участников июньского 1937 г. Пленума ЦК ВКП(б) являлся Хрущев.

По его воспоинаниям, Каминский поведал пленуму, как в период его работы в Баку там «ходили упорные слухи, что присутствующий тут товарищ Берия во время оккупации Баку сотрудничал в органах контрразведки мусаватистов не то, несколько ранее, английской контрразведки».

Григорий Наумович Каминский. Далеко не последний большевик и один из организаторов советского здравоохранения.

По словам Хрущева, разоблачение Каминского прозвучало впустую: «Никто не выступил с опровержением. Даже Берия не выступил ни с какой справкой по этому поводу. Молчание, и все тут!»

Молчание, о котором говорил Хрущев не было гробовым молчанием шокированной аудитории, то молчание было другим – заявление Каминского буквально «пролетело мимо ушей» участников пленума, сосредоточенных на чем-то более важном. Вероятно, Каминский ожидал более активной реакции, вызывал Берию на объяснение и на этот случай у него были припасены материалы, обличающие Берию.

Он был готов выложить эти аргументы, но дискуссии не получилось. Хрущев хорошо знал Каминского, именно поэтому ему выступление Каминского запомнилось, а при написании мемуаров было продернуто в них одной из антибериевских нитей, которым Хрущев уделял большое внимание.

На это заявление Каминского были наложены последующие версии, гласящие о том, что он громогласно выступил против сталинского произвола с обличением Ежова и НКВД, заявив: «Мне непонятно, почему членов ЦК, членов правительства сотрудники НКВД арестовывают в нарушение Устава партии.. Многих из перечисленных здесь «врагов народа» я знаю как честных коммунистов, преданных делу социализма».

С Каминским якобы солидаризовался Пятницкий, выступивший против ликвидации Бухарина и Рыкова, против предоставления Ежову чрезвычайных полномочий и с предложением усилить партийный контроль за деятельностью НКВД СССР.

Бухарин и Рыков, 1938 год, перед судом.

Похоже, его выступление также не вызвало полемики, и реакцию на него, как и реакцию на выступление Каминского, можно подытожить словами Хрущева: «Молчание и все тут!».

Чем же таким были заняты участники пленума, что им не хотелось приступать к обсуждению прошлого одного из них по «упорным слухам», даже подкрепленным свежими документами? И вовсе не хотелось развязывать моральную дискуссию о человеческой ценности Бухарина и Рыкова, спорить о полномочиях Ежова по отношению к партии и о полномочиях партии по отношению к НКВД?

Заявление Каминского пришлось некстати потому, что июньский пленум стал ареной не столько дискуссии, сколько расправы. Подсчитано, что в ходе работы пленума из ЦК и из партии были исключены 15 его членов и 16 кандидатов в члены. Напомним, что всего XVII съезд ВКП(б) избрал 71 члена ЦК и 68 кандидатов в члены. Учитывая, что 9 членов ЦК были из него и из партии исключены до пленума, опросом, состав ЦК был существенно «прорежен».

Каминский был арестован 25 июня 1937 г., а из ЦК и из партии исключен пленумом 26 июня; Пятницкий – арестован через месяц, 27 июля 1937 г.

По легенде, после заявления Пятницкого против репрессий Сталин прервал работу пленума, и в перерыве Молотов, Каганович, Ворошилов попытались убедить Пятницкого отозвать заявление.

Осип Аронович Пятницкий. На пленуме ЦК (23—29 июня 1937 года) И. А. Пятницкий выступил против предоставления органам НКВД СССР чрезвычайных полномочий; поддержал Н. Г. Каминского, заявившего на пленуме: «Так мы перестреляем всю партию». 25 июня он был удален с Пленума.

Когда тот заупрямился, на возобновившемся заседании Ежов обличил Пятницкого в том, что он являлся агентом царской охранки, а также обвинил во внедрении право-троцкистских агентов в Коминтерн.

По предложению Сталина Пятницкому дали две недели, чтобы себя оправдать. Две недели превратились в месяц, в течение которого Ежов собрал подтверждающие признания от арестованных ранее работников Коминтерна. 27 июля Ежов лично арестовал Пятницкого, год спустя тот был расстрелян за организацию заговора с целью убийства Кагановича и шпионаж на Японию.

Интересно, что не существует исследования, в котором были бы систематизированы имена и «дела» членов ЦК ВКП(б), исключенных из партии и ЦК в ходе июньского пленума и арестованных на самом Пленуме или сразу после него (например, в диапазоне Пятницкого – через месяц). Такое исследование могло бы много добавить к рассуждениям об «утверждении сталинской диктатуры» в 1937 г., которыми описания того периода обычно пестрят.

Что спровоцировало Каминского выступить именно 24 июня? За день до его выступления – при открытии пленума, по ордеру выписанному 21 июня был арестован член ЦК Жуков, бывший замнаркомсвязи.

Жуков сходу признался в том, что принимал участие в собраниях заговорщиков на даче Смирнова, и там же присутствовал Каминский. После его ареста Каминский понимал, что его собственный «отсчет пошел». У него не было выхода, он должен был напасть – спровоцировав кризис, в котором мог бы выскользнуть.

Он не учел того, что Лаврентий Берия не просто грузинский клеврет Сталина, что он – ключевой нападающий в разгроме заговорщиков, подготовленном на июньском пленуме. Показания Жукова, представленные Ежовым 25 июня Сталину и Политбюро, дезавуировали все обвинения Каминского в адрес Берии не хуже свидетельства Павлуновского. Каминский был арестован немедленно.

Кто же стал главным триумфатором пленума? Ходовые рассуждения о том, что это был Сталин, утвердивший свой личный произвол по отношению к верхушке ВКП(б), не должны нас обманывать.

Можно считать, что пленум стал большевистской бойней, в которой орудовал Сталин (словами Розенгольца) в «припадке, безумном припадке ярости против измены, против подлости» и не видеть в советской истории ничего, кроме паранойи и произвола. А можно всмотреться в него, как в феномен институционального развития.

Повелитель смерти. Автор Спорников Борис Александрович (1930 – 2005 гг.).

Июньский пленум стал первым (и одним из немногих) событием, когда в СССР проявилась политическая сила, доминирующая над партией. На июньском пленуме это был НКВД СССР.

Воспоминания свидетелей пленума о том, что «в перерыве между заседаниями заместитель наркома внутренних дел Фриновский ходил по коридору, курил и папироской указывал: этого взять, вот этого…» являются в данном случае не диким преувеличением, а отражением реальности (и эта сценка неплохо показывает роль Фриновского в развернувшихся событиях).

Фото из фондов РГАКФД.Шкирятов, Ежов и Фриновский (слева направо) по пути на Красную площадь. 1 мая 1938 года.

С перечисленными выше арестованными так оно и было, даже если при аресте в них не тыкал папироской Фриновский, а их «брали» более формально – в здании ЦК, в гостиницах, на квартирах, с предъявлением ордера на арест.

Никогда прежде высший орган ВКП(б), правивший партией и страной, не попадал в такую зависимость от воли чекистов и вообще от чьей-либо воли.

Ежов выхватывал жертвы из массы членов и кандидатов в члены ЦК и тащил их на Лубянку, в тюрьму НКВД, а состав пленума, боясь быть причисленными к «врагам» и последовать за ними, не смел даже пикнуть в защиту своих товарищей.

Вся эта сцена весьма напоминала знаменитое описание переворота 18 брюмера (9 ноября) 1799 г. генерала Бонапарта в книге «Наполеон» академика Евгения Викторовича Тарле, написанной для серии «ЖЗЛ» в 1936 г. Не по ней ли учились исполняющий роль Наполеона Ежов и действующий за Мюрата Фриновский? «Вышвырните-ка мне вон всю эту публику!» – якобы скомандовал Мюрат гренадерам в отношении членов Французского законодательного собрания.

Июньский пленум ЦК ВКП(б) был сценой такого же, и похлеще – переворота с Фриновским, науськивавшим чекистов на членов «большевистской гвардии».

Июньский пленум стал триумфом Ежова.

К июню 1937 г., к речи Сталина на Военном совете и пленуму ЦК, подтвердилось, что документы Розенгольца (его обвиняли в создании подпольной группы с целью убийства Сталина) как и некоторые другие организации и люди являются не просто мнимой угрозой, а угрозой реальной, почти подпольем.

Его структура, связи, состав участников были достаточно разработанными для того, чтобы произвести их аресты прямо на пленуме ЦК.

Ежов, ищущий предлог для демонстративной силовой акции НКВД в отношении ЦК ВКП(б), воспользовался этим на полную катушку.