Судьба небожителей – членов советского Политбюро. Часть 1. Пётр Шелест.
Персональному пенсионеру союзного значения после отставки было что вспомнить…
У каждого времени своя правда. Для советского времени таковой считалась та, о которой нам (простому народу) сообщала газета «Правда». Однако верхушка мощного партийно-государственного образования под названием «Политбюро ЦК КПСС» жила отдельной, любопытной для простых смертных, но моментами драматичной жизнью. Эта жизнь научила наших тогдашних небожителей: говорить публично следует одно, думать можно по-другому, а делать только то, что позволяет быть на поверхности политического течения. Те, кто не вписывался в эту установку, были обречены.
Партийная элита начала 1970-ых.
В Политбюро входили наиболее влиятельные члены ЦК (даже если они не занимали государственных постов), определявшие политику партии и всего государства. В свои лучшие годы (это 1970-ые) его состав насчитывал до двадцати пяти членов. Помимо Генсека это были председатели Совмина и Президиума Верховного совета СССР, первые секретари ЦК Компартии Украины, Московского горкома и Ленинградского обкома, а также председатель КГБ, министры обороны и иностранных дел.
Знакомясь с архивными документами того периода, просто поражаешься накалу конкурентной борьбы в высших эшелонах власти, в которой действующие лица не брезговали никакими приёмами – интригами и просчитываемыми комбинациями, направленными на подсиживание и дискредитацию неугодных. А после того, как судьба очередного небожителя была предрешена, начинался публичный ритуал его изгнания из числа избранных. При этом зачастую формально это преподносилось как иерархическое «повышение».
В период правления Хрущёва и Брежнева в Политбюро было значительное число представителей «днепропетровского клана» и их соратников из Украины.
Одним из них был уроженец Харьковской губернии Пётр Ефимович (в украинском варианте Петро Юхимович) Шелест, почти десять лет стоявший во главе компартии Украины. Был он разным и порой не таким однозначным, каким рисуют его документы пленумов и съездов КПСС…
Имеет типичную для руководителя такого ранга биографию.
Уверяют, что в молодости, работая ремонтником на железной дороге, он обладал неимоверной силой, загоняя с одного удара костыль. С 1926 года Шелест на комсомольской работе, потом учёба в трёхгодичной партийной школе и в Харьковском институте народного хозяйства (последний он так и не окончил). Работая на Мариупольском металлургическом комбинате, тут же закончил металлургический институт. Службу в рядах Красной Армии завершил старшим лейтенантом. В 1937-1940 годах работал в Харькове на различных заводах начальником цеха, главным инженером и главным технологом.
После этого его дальнейшая судьба связана с партийной работой. В годы войны он – секретарь Харьковского горкома, заведующий отделом оборонной промышленности Челябинского обкома, инструктор отдела оборонной промышленности Управления кадров ЦК ВКП(б). После войны Шелест работает в Саратовском обкоме, позднее – назначается директором Ленинградского авиазавода. С 1950 года он уже в Киеве, где проходит путь от директора завода до первого секретаря Киевского обкома КПСС и председателя Бюро ЦК КПУ по промышленности и строительству.
У Хрущёва и Шелеста было много чего схожего…
В 1963 году по прямому предложению Хрущёва Шелест избирается первым секретарём ЦК КПУ. И вот какой любопытный парадокс: уже через год под влиянием Подгорного и Брежнева он активно участвует в смещении своего патрона, первым выступив на расширенном Президиуме ЦК КПСС с критикой его деятельности. Заговорщики умело просчитали такой ход: главный удар по выходцу из Украины Хрущёву должна была нанести именно украинская компартия, надежда и опора Генсека. И Шелест свою роль отыграл до конца.
Позднее его сын Виталий утверждал, что отца всю оставшуюся жизнь мучил этот факт, поскольку он считал Хрущёва человеком талантливым и преданным делу, а соратники по партии обошлись с ним некрасиво. По крайней мере, он был убеждён, что менять его было нужно, но не таким способом. После смерти Хрущёва в 1971 году Шелест предлагал Брежневу похоронить того у Кремлевской стены, со всеми почестями, но не нашёл у того понимания.
Шелест был чиновником по должности, но не был таковым по духу своему…
По свидетельству соратников Шелест слыл бесхитростным человеком, но с твёрдым характером, тpебовательным и даже жёстким. Он не pобел пеpед самыми высокими автоpитетами, мог пpямо высказывать и защищать свою точку зpения. Это не всегда и не всем нpавилось. В этом плане он отчасти копировал Хрущёва: как и тот, бывал гpубоват, не стеснялся порой в выpажениях.
Но Шелест в принципе не был вреден, это был работящий и человечный мужик. У него не было того качества, которое в полной мере проявил пришедший ему на смену Щербицкий, который был гениален в умении работать не с человеком, а с должностью, и который устраивал любое руководство. Шелест же этого не умел, он был уходящей натурой…
В отличие от подавляющего большинства тогдашних руководящих республиканских работников Шелест никогда не смотрел на Украину как на ступень в последующей московской карьере. А день своего отъезда в Москву он даже назвал самым «чёрным днём» своей жизни.
Многие считали (и продолжают считать) Шелеста откровенным националистом. По всей видимости, так оно и было: для него Украина много значила – она была хоть и «советской», но прежде всего – «нашей». Среди историков и политологов существует мнение, что Шелест содействовал некоторым хозяйственным реформам с целью большей автономизации Украины, поддерживал ограниченную «украинизацию». Вне всякого сомнения, он активно и постоянно защищал экономические интересы Украины – так, собственно, и должен поступать руководитель республики. Например, в 1965 году на заседании Политбюро ЦК КПСС он вошёл в открытый конфликт с Сусловым и другими тогдашними партийными руководителями из-за своевольных действий Министерства внешней торговли СССР, решившего продать Швейцарии почти полмиллиона тонн подсолнечного жмыха, производимого, преимущественно, на Украине. Шелест даже предложил вывести УССР из-под опеки Внешторга.
Однако, политические враги и спецслужбы создали ему имидж «чрезмерного» украинского патриота, который якобы помимо вынашивания планов большей автономизации Украины ещё и сплачивает вокруг себя группу молодых политиков, недовольных Брежневым. До поры до времени сам Брежнев подобную закулисную возню воспринимал спокойно, но опытные «царедворцы» быстро сориентировались, что нравится и что не нравится Генсеку, начав постепенно влиять на его мнение.
Первый звоночек для Шелеста прозвучал, когда в 1971 году в состав Политбюро был введён Щербицкий. Несомненно, он понял, к чему всё идёт. Позже он комментировал ту ситуацию так: «Мне стали понятны все планы Брежнева – началась «операция подсидки». Если же говорить о Щербицком (а это моё собственное мнение, и я на него имею право), то это далеко не святой человек…».
После того, как его преемника на Украине был определён, встал вопрос более-менее цивилизованного отстранения Шелеста от управления республикой. И тогда председателем украинского КГБ назначается Федорчук, призванный не только жестоко подавлять инакомыслие среди национальной интеллигенции, но и собрать компромат на первого секретаря ЦК, дабы как можно скорее вытолкнуть его из Украины.
Даже успешное завершение республикой очередной пятилетки ни на что уже не могло повлиять: в 1972 году по предложению Брежнева Шелест был освобождён от обязанностей первого секретаря ЦК КПУ и переведён на должность заместителя председателя Совмина СССР. Стареющий Генсек продолжал продвигать во власть своих друзей, рассматривая Щербицкого в качестве одного из своих правопреемников. В Москве в те годы в ходу была шутка: «В истории Украины был допетровский период, потом петровский, а нынче – днепропетровский».
Свое новое назначение Шелест, хоть и оставленный в составе Политбюро, воспринял крайне тяжело, посчитав его унизительным и верным предвестником ближайшей отставки. Так оно и произошло спустя год. Одновременно он был выведен из состава Политбюро.
Будучи выброшенным на свалку политической элиты, Шелест вспомнил о своей допартийной хозяйственной карьере и десять лет на голом энтузиазме проработал начальником опытно-производственного конструкторского бюро на авиационном заводе в подмосковном Долгопрудном с зарплатой в 49 рублей. Дело в том, что потолок доходов в СССР тогда был установлен в 500 рублей, а у него персональная пенсия составляла 450 рублей. При этом долгое время никуда не мог устроиться – везде ему вежливо отказывали. Пришлось обращаться к Брежневу: мол, что происходит, почему работы не дают? Тот предложил ему пост начальника главка, но Шелест пожелал быть «среди рабочего класса: там истина, а не среди вас».
Здесь они с Брежневым пока ещё на “одной волне”.
В 1991 году Шелест приветствовал провозглашение независимости Украины, а спустя два года побывал в Киеве, о чём давно мечтал. Дело в том, что имелось неофициальное пожелание Брежнева, чтобы тот не ездил на свою бывшую вотчину, чтобы «не волновать народ». С тех пор он был там лишь дважды – на похоронах своего младшего брата и на свадьбе внука. В Киеве прошло несколько его публичных выступлений, вызвавших большой интерес. Возможно, именно тогда Шелест решил: не Москва и не Россия будут его последним земным адресом.
И всё-таки, думается, что версия об украинофильстве Шелеста сильно преувеличена. Да, он действительно был националистом, но
не в плане сепаратизма и отделения Украины, а в плане продвижения особой самобытности республики, языка и культуры. Республику он действительно считал родной и средств на неё не жалел: построил роскошный по тем временам дворец искусств «Украина», заповедник «Хортица», музей народной архитектуры и быта, был одним из инициаторов издания многотомной краеведческой энциклопедии «История городов и сёл Украины»…
Позднее в своих выступлениях и интервью он давал амбивалентные оценки происходившим в стране процессам и подчеркивал, что считал Украину достойной большего суверенитета, но только не выхода её из состава СССР:
«Суверенная Украина должна и может стать республикой материального благополучия, достойного решения социальных вопросов, развитой национальной культуры. Но зачем же рвать связи с Россией, с другими суверенными республиками в составе федерации нового, по сути дела, Советского Союза?»
Последний земной адрес П.Шелеста: Байковое кладбище в Киеве.
После своей отставки Шелест дал себе установку обязательно пережить виновников своей политической трагедии – Брежнева, Суслова и Щербицкого. И преуспел в этом, скончавшись лишь в 1996 году.
