РЫЦАРИ

КТО ОНИ?

Современному образованному человеку хорошо известно западноевропейское средневековое рыцарство – по школьным учебникам, музейным экспозициям, иллюстрированным книгам, кино- и телефильмам. Только подумаешь: рыцари – и тотчас же вспоминаются впечатляющие турниры, бескомпромиссные поединки, Крестовые походы, Ледовое побоище, Грюнвальдское сражение…

Очень многие знакомы и с оригинальной средневековой литературой, с героями скандинавских саг, кельтским королем Артуром, английским Беофульфом, французским Роландом, испанским Сидом, немецкими Зигфридом, Парсифалем, Лоэнгрином, с не ведающей национальности любовью Тристана и Изольды.

Казалось бы, уж о ком, о ком, а о рыцарях мы знаем всё или почти что всё. Однако, мало кто задумывался, что эти закованные в латы благородные воители с их особым кодексом чести и философией жизни – всего лишь заключительный аккорд давних и вненациональных традиций, корни которых уходят в глубокую индоевропейскую древность.

В самом деле, откуда вообще взялись рыцари? Кто породил рыцарскую идеологию, мораль и правила поведения?
Первоначальное значение слова “РЫЦАРЬ” – “всадник” (именно сильно искаженное немецкое слово Reiter – “всадник” породило понятие Ritter, а затем через польское rycerz – и русское слово “рыцарь”.

Подобные хорошо вооруженные, облаченные в доспехи всадники – герои народного эпоса – прекрасно известны во многих древних культурах – индоевропейской, тюркской, монгольской, тунгусоманчжурской, китайской, тибетской, финноугорской и др.

Они скитаются по всему свету, защищая родную землю от врагов, помогают обиженным и угнетенным, заботятся о процветании народа. Они отважны, благородны, самоотверженны, добродетельны, исполнены высшими идеалами и всегда уверены, что святая правда и провидение на их стороне. Иногда они странствуют в одиночку, иногда – в окружении преданных друзей, всегда готовые прийти на помощь и вступить в сражение с любой темной силой.

Вам ничего это не напоминает? Ну, конечно – перед нами хорошо знакомые былинные богатыри: Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алёша Попович, Святогор, Вольга, Дунай и другие. Чем они отличаются от странствующих рыцарей? Практически ничем.

Непонятно одно: в какую конкретную эпоху они жили. Вроде бы былины подсказывают точный ответ: князь Владимир, например, – вполне историческое лицо, из летописей известно и когда он жил и где правил. Но Владимир Красное Солнышко – заведомо собирательный образ, объединивший в себе двух реальных князей – Владимира Святого и Владимира Мономаха – и привязанный к более поздней эпохе татаро-монгольского ига. Более того, происхождение образа красносолнечного князя вообще теряется в таких безднах, что дух захватывает. Истинные же корни русских богатырей и всего рыцарства восходят к несравненно более древним временам.

В 1982 году вышла в свет книга Франко Кардини “Истоки средневекового рыцарства”. Духовные начала этого феномена ученый видит в традициях первобытного шаманизма, а практику – в кочевническом богатырстве. Рыцарь и богатырь неотделимы от коня, поэтому временные параметры определяются достаточно просто: лошадь была одомашнена не ранее III тысячелетия до н.э., следовательно, странствующие на конях богатыри не могли появиться раньше указанного времени. Впрочем, раньше и не надо!

Наше культурно-историческое поле по сей день представляет собой нераспаханную целину. Мы даже не подозреваем, какое богатство таится под её нетронутым травяным покровом. Нас продолжают уверять, что героический эпос представляет собой продукт исключительно художественного творческого и чистого вымысла. В действительности же архаичный фольклор (куда относится большинство русских былин) – это закодированные в системе устойчивых образов-клише знания о древнейшем прошлом. Уже в XIX веке было обращено внимание на поразительное совпадение русских былинных богатырей с героями персидского эпоса, хотя вывод из этого неоспоримого факта делался неправильный: дескать, русские былинные образы заимствованы из древнеиранской культуры.

Даже доспехи – кольчуги и остроконечные шлемы – у русских и иранских витязей похожи, не говоря уже о том, что одного из главных героев древних персидских сказаний зовут Рустам (Рустем), то есть налицо иранизированное имя одного из праотцов русского народа – Руса. Что же должно означать подобное совпадение? Только одно: у русских и иранских богатырей общие корни, общие предки, общие традиции.
В данном плане Франко Кардини прослеживает исторические корни рыцарства не только до парфян – преемников Персидской державы, но даже до скифов и киммерийцев – хозяев евразийских степей в античную эпоху.

КИММЕРИЙЦЫ

СКИФЫ
Он совершенно правильно обращает внимание на то, что уже тяжеловооруженные сарматские всадники – КАТАФРАКАРИИ, вместе с конем облаченные в пластинчатые латы, – даже по виду своему напоминают позднейших средневековых рыцарей.

Иногда дело представляется таким образом, что русские богатыри находятся на службе стольнокиевского князя. Ничего подобного! Вчитайтесь хорошенько в былины и вдумайтесь: и киевский князь, и русские былинные богатыри – каждый сам по себе. Былинные богатыри достаточно самостоятельны и независимы от великого князя: захотят дружить с ним – дружат, не захотят – ищи ветра в поле. И уж никак нельзя сказать, что богатыри находятся в вассальной зависимости от князя.

Они служат вовсе не ему, а общерусскому делу – защите родной земли и её населения, руководствуясь исключительно собственным свободным решением. Этим, в общем-то, и объясняются многие, на первый взгляд, странные особенности былинных сюжетов. Богатыри вечно находятся в долгой отлучке, за ними надо посылать, их надо разыскивать, а разыскав – ещё и упрашивать. Впрочем, когда речь идет об опасности, нависшей над Родиной, упрашивать никого не надо. Только вот киевский князь тут ни при чём.

Почему же так часто не оказывается русских богатырей при дворе князя? Да потому, что они СТРАНСТВУЮЩИЕ богатыри и занимаются именно тем, чем и положено заниматься СТРАНСТВУЮЩИМ рыцарям.

Кстати, феномен странничества уходит в такие глубины истории, когда, судя по всему, коня как верного спутника богатыря ещё и в помине не знали. В самом деле, странствующий герой Гильгамеш передвигается в основном пешком, сыны Калева – пешком и на лодках. В челноке путешествует и Лебединый рыцарь Лоэнгрин, известный по средневековым сказаниям, что доказывает глубочайшую древность самого образа. То же можно сказать и о “лодочных героях” русских былин – Садко и Соловье Будимировиче. Давно уже высказывались предположения, что, вопреки сложившемуся мнению, именно они наиболее архаичные персонажи русского героического эпоса.