Империя товарища Кабакова: часть I — основные действующие лица  (Продолжение)

Первая страница газеты «Пролетарий» от 23 марта 1934 г., посвящённая переименованию г. Надеждинска в г. Кабаковск (ныне г. Серов Свердловской области).

Культ личности

Здание обкома ВКП(б) и облисполкома. Свердловск, 1935 г.

Кабаков не отличался скромностью. В его руках находилась вся вертикаль власти в регионе. В этих условиях всякие партийные обсуждения проводились лишь для галочки, последнее слово всегда оставалось за ним. Ожидаемо, что когда после «антикабаковского» пленума 1937 года запахло жареным, уже бывшие соратники открыто свидетельствовали против него:

«…Никакого коллегиального решения вопросов в обкоме партии, по-моему, не было, а все вопросы решал Кабаков, – делился своими впечатлениями о заседаниях бюро обкома секретарь Новолялинского райкома П.М. Щербаков, – и, как правило, если не было проекта [постановления] по какому-либо вопросу, [то] Кабаков диктует стенографистке, она записывает, и [постановление] принимают. Даже не спрашивали нередко у членов бюро, как они, согласны с этим или не согласны? – решение принималось». «Раз Кабаков сказал, значит нечего подвергать сомнению его указания», – делился своим восприятием директив областного «вождя» исполняющий обязанности председателя облисполкома Г.П. Плинокос. На заседаниях бюро обкома «…никто не говорит, Кабаков начинает, Кабаков кончает», – подтверждал член бюро обкома, начальник управления железной дороги имени Кагановича В.П. Шахгильдян.

***
«Если приходил Кабаков на бюро горкома, – рассказывал исполняющий обязанности второго секретаря Свердловского горкома И.А. Кормилов, – он, как глыба, подавлял всех. Все безмолвствовали, все боялись слово сказать. Он диктует, он пишет, он формулирует решения, без всяких голосований, и даже не спрашивают мнения». «…Культ Кабакова был поднят высоко, и к этой святыне боялись прикоснуться, грешно и невозможно, – говорил заведующий промышленнотранспортным отделом горкома В.Н. Тепляков, которого самого там же назовут псом Кузнецова и Кабакова.

Господство Кабакова проявлялось не только на партийных обсуждениях. Себя он позиционировал как первого человека в регионе, на котором держалась едва ли не вся страна. Самого Кабакова называли не иначе как «вождём уральских большевиков», а именем его соратника, Георгия Георгиевича Яна (секретарь горкома г. Молотов (ныне Пермь)) уже через два года на посту назвали кинотеатр в центре города, а также устраивали пышные демонстрации с оркестрами в его честь, невзирая на абсолютную профнепригодность и ухудшение экономических показателей вверенного района.

Присвоение имён происходило просто и банально: от секретарей горкомов поступает приказ присвоить учреждению имя партийного деятеля. Его руководитель, делая невероятные финты ушами, развивает теорию о том, какой большой вклад сделал Иван Дмитриевич Кабаков в сельское хозяйство/индустриализацию/ещё не возникшую космическую отрасль/whatever, после чего и происходит переименование под давлением «неоспоримых фактов».

И.Д. Кабаков (второй слева) на концерте самодеятельности в аэроклубе. Свердловск. 1935 г

Мероприятия восхваления местечковых царей по старой доброй традиции происходили в добровольно-принудительном порядке. В хвалебных речах соревнующихся в лизоблюдстве чиновников можно увидеть тот образ, который создавал себе Иван Дмитриевич Кабаков и его приближённые.

«Лучшие ударники передовых заводов комбината и краснознамёнцы поручили нам передать особый, горячий пролетарский привет руководителю уральских большевиков Ивану Дмитриевичу Кабакову».

***
«Я думаю, товарищи, что мы на своей двенадцатой партконференции, подводя итоги проделанной работы, не можем не остановиться на огромной роли Уральского областного комитета во главе с лучшим ленинцем, с лучшим большевиком товарищем Кабаковым», – открывал прения на конференции первый секретарь Свердловского горкома ВКП(б) Фриц Иванович Карклин.

Разумеется, в Кремле не могли смотреть на расцвет регионального культа личности сквозь пальцы. Некоторые резонно отметят, что центральная власть сама формировала аналогичный культ. Однако то, что позволено Юпитеру, не дозволено быку. Сталинская диктатура хотя и была диктатурой, но «диктатурой развития». Региональные чиновники должны были выступать скромными служащими и выполнять непростую экономическую программу со знанием дела, а не создавать свои удельные княжества. Центральному руководству были прекрасно известны случаи подобных восхвалений. Сталин ещё в 1935 году отмечал:

«Товарищи! Нельзя отрицать, что за последнее время мы имели большие успехи как в области строительства, так и в области управления. В связи с этим слишком много говорят у нас о заслугах руководителей, о заслугах вождей. Им приписывают все, почти все наши достижения. Это, конечно, неверно и неправильно. Дело не только в вождях».

«Уральский вождь» гласу из Кремля не внимал. И продолжал презентовать себя так, как подобало местному «вождю». Не во всех властных кабинетах в Свердловской области можно было встретить портреты членов Политбюро ЦК ВКП(б), а вот портреты Кабакова висели повсюду в обязательном порядке. На различных мероприятиях Кабакова всегда окружала охрана, на торжественных ужинах все поднимали бокалы за здоровье Ивана Дмитриевича, а на демонстрациях его портрет несли в первых рядах.

Итоги

И.Д. Кабаков (второй слева) среди делегатов от свердловской областной парторганизации на XVII съезде ВКП(б). Москва. 1934 г.

Иван Кабаков собрал вокруг себя преданных бюрократов, которые едва ли разбирались в развитии индустриального комплекса на Урале. Зато преданности своему «уральскому хозяину», а также гонора этим людям было не занимать. Многие из них воспринимали своё положение как должное, ревностно защищая его от любых нападок со стороны:

С начала строительства тагильских гигантов и до конца «эпохи Кабакова» у партийного руля Тагила сменилось несколько руководителей: П.И. Тиунов (1930–1933 годы), М.В. Кузнецов (1933–1935 годы), Ш.С. Окуджава (1935– 1937 годы), Л.Н. Пальцев и Г.С. Богачёв (оба – по нескольку месяцев в 1937 году). Всех этих руководителей объединяло наличие лишь начального общего образования, специальное было не у всех и только партийное, все они имели опыт партийно-пропагандистской и организационно-партийной работы, некоторые работали в комсомоле. На заводах, если и работали, то в юные годы и на рабочих местах, к тому же весьма непродолжительное время по сравнению с работой партийной. Ни инженеров и техников, ни опытных хозяйственников среди тагильских наместников Кабакова не было.

***
«Я [Г.Г. Ян] несколько дней сижу заведующим промышленно-транспортным отделом. Ко мне приходят секретари и исключительно разговаривают о хозяйстве, а о партийно-массовой работе, о низовой [партийной. – А.С.] работе никто не говорит. А ведь казалось, что секретарь обязан прийти в обком и рассказать о партийномассовой работе».

***
Расследование партконтроля, задаваемые партийными следователями вопросы вызывали раздражение у пермских чиновников. «Скопцы мы, что ли?» – вопрошал член бюро горкома, секретарь парткома завода №10 Бабкин, когда в беседе с партийным следователем речь зашла о спиртном в полученной им продуктовой посылке. А Гайдук, который только-только успел обзавестись мебелью за счёт горсоветских средств и в целом весьма успешно наладить свой быт, раздражённо бросил в адрес уполномоченного КПК при ЦК ВКП(б) по Свердловской области: «Папардэ так ищет всё, так пускай тогда и правит Уральской областью».

И.В. Сталин и члены Политбюро ЦК ВКП(б) с делегатами от свердловской областной парторганизации на XVII съезде ВКП(б). И.Д. Кабаков в верхнем ряду крайний слева. Москва. 1934 г.

Высокое самомнение, склонность к кумовству, вороватость и деспотизм. Всеми этими качествами обладали относительно опытные партийные работники. Ивана Дмитриевича так и вовсе можно отнести к «старым большевикам», который, как и его приближённые, прошёл путь от простого пролетария до видного партийного функционера. Почему же бывалые коммунисты оказались волками в овечьих шкурах?

Ну, особых секретов здесь нет. Увы, но рассчитывать на массовую сознательность пролетариата было гиблым делом. Выходцы из низов, которые перенесли все тяготы и невзгоды жизни в Российской Империи, мировой и гражданской войны, а также двух революций, считали незазорным в конце концов пожить и для себя. В условиях жёсткого авторитарного режима, при котором практически отсутствовали низовые рычаги ограничения аппетитов чиновничьего аппарата, многочисленные «кабаковы» быстро теряли берега.

Позже Кабакову не раз припоминали эти факты во время «антикабаковского» пленума. Но это было ещё отнюдь не самым страшным его прегрешением. Иван Дмитриевич Кабаков превратил Уральскую и Свердловскую области в рассадник коррупционных махинаций зажравшихся бюрократов, экономя на честных советских трудящихся, но самое главное, срывая планы индустриализации. Впрочем, в 1937 году он и его братия таки допрыгались. О том, во что превратился регион в период правления Кабакова, мы узнаем в следующей части

Продолжение следует