Советский хоккей создавал не Тарасов. Этот миф придумал он сам  (Окончание )

– Важная часть вашего исследования – добивался ли Тарасов встречи с канадцами и его ли усилия привели к Суперсерии-72.

– Тут есть две линии. Линия первая. 1957-й – первый год, когда он официально работает главным тренером сборной СССР. Это первый выезд любой команды из Европы в Канаду. Существует легенда. Я рыл канадскую прессу 1957-го из Оттавы, из Монреаля, но документально найти эту фразу не смог. Эта фраза существует только у Тарасова – что Морис Ришар, легенда и главная звезда «Монреаль Канадиенс» и вообще НХЛ тех лет, смотрел по телевизору тот самый первый матч между сборной СССР и «Уитби Данлопс», который проходил в Торонто. Мы проиграли 2:7.

Вообще, это была уникальная для Канады история: товарищеский матч показывается в прямом эфире на всю страну. И отчет об этом матче в канадских газетах занимал места больше, чем отчеты о регулярных матчах НХЛ. Огромная статья в Sports illustrated, наверняка еще в куче журналов, которые я просто не видел. И якобы Морис Ришар, сидя дома у телевизора, кому-то в интервью сказал: «Что это за хоккей? Бессмысленная трата времени, в такой хоккей мой папа играл в 30-е годы». Возможно, Ришар что-то подобное сказал. Возможно, Тарасову эту фразу кто-то в Канаде пересказал. Вряд ли он ее придумал, очень вряд ли.

Внутренний диалог с Морисом Ришаром, если читать книги Тарасова 1960-х – это для него болезненная точка. Он во всех книгах спорит с ним. Доказывает ему на русском языке, что, Морис, ты не прав, Морис, я видел ваш канадский хоккей, ваш хоккей – индивидуальный. Идея советского коллективизма у Тарасова проявляется в самых первых заметках 1946 года. И проходит через всю его жизнь, через всю его концепцию. То есть советский коллективизм на площадке против канадского индивидуализма как самый передовой и самый перспективный метод развития хоккея.

Морис Ришар

Линия вторая, и это явно мифологическая история, под которой нет никакого документального основания. 1964 год, заканчивается зимняя Олимпиада. И Никита Хрущев, тогда еще генсек, проводит прием для олимпийцев, на котором присутствует сборная СССР по хоккею. И там же Юрий Гагарин, который любил хоккей. И в классической мифологии это описывается так: Хрущев немного подвыпил, Тарасов с Чернышевым подходят к Гагарину, говорят, давай, пойдем к Хрущеву и уговорим его играть с профессионалами. Мы уже в Европе всех победили, мы готовы выходить на канадцев.

Кроме слов Тарасова, который по-разному в своих книгах это пересказывает, нет ни одного подтверждения. Я звонил автору гагаринской ЖЗЛ, звонил сыну Чернышева. Пытался с разных сторон проверить, насколько это правдиво – эта встреча, эта просьба.

Давайте по-хоккейному проанализируем ситуацию. Мы проигрываем ЧМ-57, ЧМ-58, ЧМ-59, ЧМ-60, ЧМ-61. Пять турниров подряд. ЧМ-62 пропускаем по политическим соображениям. ЧМ-63 выигрываем по лучшему соотношению шайб. Ни о какой гегемонии в Европе к 1964 году речи быть не может. У нас только произошла смена поколений. Только-только научились выигрывать у так называемых любителей. А вот на ЧМ-67 в Вене обыграли всех с общей разницей шайб 58-9 – в том числе Канаду, в составе которой защитник-ветеран Карл Брюэр, трехкратный обладатель Кубка Стэнли. После этого и начинают развиваться эти воспоминания о том, что мы «давно готовы были играть с профессионалами».

У нас считалось, что канадцы с высокой колокольни плюют на поражения где-то там на левых турнирах. [Это не так]. Уже в 1954 году, когда мы победили 7:2 команду из второй лиги провинции Онтарио, Конн Смайт прислал фактически официальный вызов, что он готов выставить клуб НХЛ «Торонто Мэйпл Лифс» против любой нашей команды: «Я готов играть сколько угодно, против любой команды, чтобы доказать, что все это случайная оплошность, сильнейший канадский хоккей – здесь».

При этом канадцы были жутко возмущены, что наши хоккеисты получили 1250 долларов за победу на ЧМ, когда командный бонус за Кубок Стэнли был 1000 долларов на всех. Поражение на Олимпиаде-56 – это еще более болезненный удар. Есть бумага от «Пентиктон Виз» – это ребята, которые нас победили в 1955-м на ЧМ, – они очень обиделись, что мы стали олимпийскими чемпионами и написали письмо. Вызовы приходили регулярно.

В книгах Тарасова постоянно звучит рефрен «канадцы не хотели с нами играть». Фигня. Они очень нервно относились к любому поражению, особенно на Олимпиадах.

Во-вторых, их так называемые любительские команды. Давайте посмотрим: всего шесть команд в НХЛ. Они в то время играли в пять защитников, три тройки нападающих, два вратаря. Еще нет европейцев. 120-140 отборных хоккеистов среди всех выпускников, всех канадских школ на всю Северную Америку. Это элита из элит. Человек, который не попал в НХЛ, а играет в любительской команде – он по своему уровню ничуть не ниже выпускников наших спортшкол.

Когда наши в 1957-м приехали играть с любительскими командами, они офигели от уровня организации. Да, действительно, люди совмещали работу с хоккеем. Но уровень тренировочного процесса был не ниже, чем у сборной СССР. Тарасов и Чернышев, как люди опытные и неглупые, это прекрасно понимали.

В 1969-м канадцы окончательно осознали, что финты с переделыванием части профессионалов под любителей уже не проходят, сборная СССР все равно бьет всех. ЧМ-70 должен пройти в Канаде. И проиграть канадцы никак не хотят. Тогда они ставят требование перед ИИХФ, чтобы на ЧМ в Канаде было допущено определенное количество игроков с профессиональным статусом. Этот вопрос выносится на коллегиальное решение международной федерации хоккея, на которую едет представитель Советского Союза Андрей Старовойтов. У него был переводчик, всем известный и здравствующий до сих пор журналист Всеволод Кукушкин, который лично присутствовал при этих заседаниях.

Старовойтов же не мог ехать с личным мнением. Он ехал с консолидированным мнением, которое согласовывалось и с тренерами сборной СССР, и с партией, и с тренерским советом, и с министерством спорта. По словам Кукушкина, Тарасов сказал, что профессиональных канадцев ни в коем случае пускать нельзя и Советский Союз должен голосовать против. Это косвенное свидетельство. Старовойтов не любил Тарасова. Министр спорта Павлов не любил Тарасова. Предположим, что это оговор.

Но в 1969 году начинаются переговоры о проведении суперсерии-1972, которые ведут уже неофициально профсоюзы НХЛ. Заход был сделан очень хитрый. Алан Иглсон – представитель профсоюзной организации НХЛ. Для наших это было представлено в понятной советской терминологии. Что такое профсоюзы? Это интересы трудящихся против капиталистов. Это была понятная логика для партии и советского правительства. Переговоры шли полным ходом с 1969-го.

Тарасов не знать об этом не мог. Что он делает в это время? Публикует огромную статью в «Комсомольской правде», в январе 1970-го, которая называется «Разве это хоккей?», в которой критически разбивает тактику и манеру игры НХЛ. Человек, который хочет играть с профессионалами, пишет такую статью?

Ведущие журналисты той поры – Владимир Дворцов, Евгений Рубин, Николай Озеров – были единогласны, что Тарасов на самом деле декларирует желание играть с профессионалами, но боится этого. Я бы эту формулировку уточнил. Тарасов безусловно очень хотел играть с профессионалами. Все эти книги 1960-х, бесконечный внутренний диалог с Морисом Ришаром, его невероятное счастье от того, что он обыграл Карла Брюэра. Тут еще созрело новое большое поколение – Михайлов, Петров, Харламов, Третьяк, Гусев, Якушев. Это уже не Александров, Альметов, Локтев, Майоровы, Старшинов, которые прославились в 1960-х. Это третье великое поколение игроков, которые с юности уже били канадцев. У них не было этой боязни.

Тут смесь огромного желания и понятного страха проиграть. Вот ты десять лет бьешь любителей. У тебя звания, деньги, партийные награды, слава, почет, уважуха. И вдруг ты приезжаешь и получаешь 0-8 в серии. Никто же не знал, как сложится. И все – позор на всю жизнь. И все твои предыдущие 10 чемпионств померкнут.

– Почему, кстати, вот и вы говорите, десять победных лет – тарасовские? Главным тренером сборной тогда был Чернышев.

– Я приводил пример, что еще будучи игроком, с 1946-го Тарасов каждый год, каждый месяц писал статьи в «Советский спорт» и другие журналы. Потом он издавал в течение 1960-х множество книг, где описывал свой вклад, свои придумки, свое влияние, свои взгляды на развитие хоккея. Чернышев за это время не сделал ничего, чтобы хоть как-то пообщаться с журналистами.

Тарасов в этом смысле не стеснялся. 1957 год, ЧМ в Москве. Из-за событий в Венгрии 1956 года не приезжает Канада. Мы – победители Олимпиады-1956, мы считаем, что золото автоматом у нас в кармане. Мы громим всех. С чехами играем вничью. И решающий матч у нас со шведами, очень неплохой командой. Он заканчивается 4:4, и мы шведам уступаем золотые медали. По сути, дело в одной заброшенной шайбе. Тарасов пишет огромную статью, по-моему, в журнале «Спортивные игры»: тактические ошибки, неправильный выбор состава. «Гребенников – посредственный игрок». Это тот самый Гребенников, которого он сам будет брать в сборную, один из лучших бомбардиров чемпионата СССР за всю историю, который как и Бобров говорил «Дайте мне шайбу, я один ЦСКА обыграю».

Тарасов пишет: «При Чернышеве в сборную проникли враги нашего спорта – осторожность и пассивность. А теория «ноль в свои ворота» не отвечает требованиям наступательной тактики, понижает атакующий порыв нашей молодежи, ограничивает и обедняет возможности игроков». Это 1957-й, со смерти Сталина прошло всего четыре года. В генетической памяти этого поколения слово «враги» имеет очень четкую коннотацию. Тарасов, если проследить его статьи тех лет, под то, что считал тактически неправильным, всегда подводил идеологическую базу. Чернышев этим не занимался.

– Вы не раз повторяете – важно понимать, как было на самом деле. По факту тогда так и было, что Чернышев главный, а Тарасов – второй?

– Они бы не проработали успешно десять лет вместе, если бы не нашли общий язык и разделение обязанностей. Они были совершенно разными по темпераменту. Тарасов кипуч, Чернышев спокоен. Тарасов – партиец, при этом с кличкой «Троцкий». Об этом тоже обычно не пишут. Представляете, [у Тарасова] была кличка «Троцкий», данная ему то ли по ленинской цитате, то ли по народному выражению. Чернышев был беспартийным.

Аркадий Чернышев

Тарасов очень много придумывал разнообразных физических упражнений на земле. По воспоминаниям, у него действительно ни одна тренировка не была похожа на другую. Многие игроки, с которыми я беседовал, до сих пор пересказывают – «Тарасов лично с Гагариным подходил к Хрущеву», «если бы мы в 1972-м играли с Тарасовым, а не с Бобровым, мы бы точно побили канадцев». Фирсов был ему абсолютно предан и именно поэтому не стал участником суперсерии 1972 года.

Тогда ушло поколение стариков – Сологубов и прочие, которые в 1961 году выгнали Тарасова из команды. Собрались, вызвали начальство из министерства и сказали, что мы с Тарасовым больше работать не хотим. Новое поколение, воспитанное Тарасовым, было ему сильно преданно. При этом Чернышев как тактик явно был не хуже. Спокойнее, уравновешеннее, мудрее. Свидетели говорят, что он Тарасова во время матчей часто осаживал. Они даже одевались по-разному, видно, что Тарасов часто в спортивных костюмах, армейская эмблема, шапочка. И Чернышев – пальто-манто.

Когда мы говорим про феномен советских тренеров, будь то Егоров, Тарасов, Чернышев, Лобановский, Гомельский, Бесков – никого из них нельзя представлять такими ангелами спорта, которые только им и живут. В доносе Сыча упоминается, что и Чернышев интриговал против Боброва. Никто из них не был тихим и покладистым.

Принято считать, что Чернышева и Тарасова убрали из сборной после Олимпиады-72 в Саппоро из-за козней начальства, но это не так. Да, и Старовойтов, и министр спорта Павлов недолюбливали Тарасова, но ушли они сами, добровольно. Как рассказывал мне Борис Чернышев, у его отца и Тарасова была договоренность отработать олимпийский цикл 1968-1972, после чего оставить сборную. Конечно, они потом жалели об этом, когда узнали о решении провести Суперсерию-72, но уже в Саппоро вся наша сборная знала, что это последний турнир для Чернышева и Тарасова, а на трибунах уже сидел новый главный тренер Всеволод Бобров.

Чернышев, Тарасов и Бобров

– Вы совсем коротко пишете, что Тарасов был в конфликте с двумя ключевыми фигурами советского хоккея, Бобровым и Тихоновым.

– Эти вещи не задокументированы. Они записаны чьими-то словами, воспоминаниями, то есть не являются строгим фактом. Стандартная мифология говорит о том, что во время ЧМ-54 – к тому моменту Тарасов с Бобровым были ни в каких отношениях – Тарасов сказал типа «давайте не тратить силы на матчи с канадцами, канадцам проиграть не стыдно, им проигрывают все, экономим силы, спокойно берем чемпионат Европы». И якобы Бобров возмутился, сказал – нет, мы будем играть на победу. Это апокриф такой.

А есть другой апокриф, который может оказаться правдой. Они же жили в одном доме. Понятно, что у них были машины, как у высокопоставленных тренеров. Въезд-выезд узкий, с одной стороны въезжает Тарасов, а с другой стороны – Бобров. И они встали как два барана, друг напротив друга, и никто никому не хочет уступать дорогу. Можно поверить легко в такую историю.

Это же ссора людей, она может быть одномоментной. А может копиться и не вылезать на поверхность годами. И в какой-то момент из-за фигни вспыхнуть. По факту что можно сказать. Тройка, где Тарасов играл в центре, а Бобров и Бабич по краям, в первые годы советского хоккея была абсолютно сильнейшей. И Тарасов как раз организовывал действия и крайних нападающих, и своих защитников. К тому же он был играющим тренером.

Совершенно очевидно, что для Боброва статус тренера не был настолько важен, как для Тарасова. Бобров, что в футболе, что в хоккее, обладал настолько уникальным, не сопоставимым ни с кем из советских современников талантом, что для него тактика была «отдайте мне мяч, я сам все сделаю». И как правило, он это делал. У него был конфликт с Виктором Шуваловым, который вместо Тарасова в ВВС составил тройку, выигравшую потом ЧМ-54. Все привыкли, что если Шувалов с Бобровым и Бабичем втроем накатываются, то шайба пойдет на Боброва. Шувалов сделал вид, что будет отдавать на Боброва, а отдал на Бабича. Бабич забросил. Бобров был зол и расстроен. Следующая атака. Шувалов показывает что отдаст на Боброва, обводит защитника, вратаря, забрасывает шайбу.

Бобров устраивает Шувалову выволочку. При этом у Боброва и Шувалова хватило такта много лет провести в одной тройке, где-то ужимая свои амбиции ради общего командного успеха. У Боброва и Тарасова это, видимо, не сложилось.

И здесь последний важный момент в этой истории, который пересказывается по-разному. ЧМ-54. До этого момента у нас три тренера, которые ездят на сборы, на разные турниры, в не очень понятном одинаковом качестве, где нет разделения – старший, средний или полусредний тренер. Чернышев, Тарасов, Егоров. С 1949 года они всегда втроем.У меня есть три бумаги, три проекта состава на ЧМ в Стокгольме. В одной бумаге Тарасов старший тренер, Чернышев – второй. Во второй бумаге Чернышев старший тренер, Тарасов – второй. Третья бумага датирована неделей до отъезда в Стокгольм, в последний момент что-то произошло. Я думаю, что фраза, которую приписывают Боброву – «Или я, или Тарасов» – скорее всего, неправда.

По факту Тарасов был главным тренером сборной СССР в 1953-м, когда Бобров из-за травмы не играл. Когда Бобров вернулся в сборную, любой начальник понимал, что между Тарасовым и безусловным лидером есть явный открытый конфликт. Бобров не будет слушать указания Тарасова. А рядом два опытных и более тактичных тренера. Это нормальное менеджерское решение: у тебя есть два равнозначных Тарасову тренера и есть лидер, который не в ладах с потенциальным главным тренером. Логичная отставка. А из-за чего они поссорились? Да фиг его знает, мы этого никогда не узнаем.

– А про Тихонова есть что-то, кроме письма Тарасова в поддержку Фетисова?

– Тихоновский период – это очередная беспроигрышная серия ЦСКА. Это два удара по канадскому хоккею, которые сильно перестроили отношение канадских тренеров и вообще Канады к игре в хоккей – 6:0 1979-го и 8:1 на Кубке Канады-1981. Это два грандиозных удара. Не мог Тарасов смотреть на спокойно на успехи Тихонова просто в силу своего характера.

В перестройку началась волна писем Ларионова, Фетисова, жены Старикова против методов Тихонова. А что, у Тарасова были менее казарменные методы? Тарасов не выкидывал ветеранов в 27 лет? Тарасов чем-то отличается от Тихонова по напряженности тренировок, закрытию игроков, по давлению на команду? Методики, конечно, отличались, но глобальной разницы между ними нет.

И это мы сейчас рассматриваем эпоху Тихонова. А в 1978 году она ведь висела на волоске. После двух поражений мы играли во вражеской для нас Праге. Если не выигрываем в две шайбы, то чехи – чемпионы. Победили – 3:1. Но все могло повернуться иначе. А Тарасов же был рядом: если что, я готов помочь, я готов проконсультировать.

Мы сейчас Знарка чуть ли не молодым тренером воспринимаем, у которого много что впереди. А он выиграл Олимпиаду-2018 в 55 лет. Тарасов [когда закончил с хоккеем] был моложе