Империя товарища Кабакова: часть II — Уральские контрасты

Колонна комсомольцев на Площади 1905 года у здания Свердловского горкома ВКП(б). Свердловск. 1930-е гг.

В прошлой части мы познакомились с товарищем Кабаковым и его братией, которая захватила рычаги управления Уральской, а затем и Свердловской областью. Иван Дмитриевич Кабаков, что расставил на руководящие посты преданных бюрократов, занялся строительством регионального культа личности. Беда заключалась в том, что как он, так и подобранные им люди были чуть менее чем полностью профнепригодны для претворения амбициозных планов по индустриализации региона, зато властолюбия и стремления прикарманить деньги у них было хоть отбавляй.

В конечном счёте, это и подвело их под статью в 1937 году. Что же такого устроили «кабаковцы» на подконтрольной им территории?

Предыстория: повседневная жизнь в Уральской «империи»

Как мы помним, Уральская область активно индустриализировалась. По денежным вложениям в новое строительство промышленных объектов она опережала все прочие области РСФСР.

См. с. 568.

При этом снабжение рабочих оставляло желать лучшего. С одной стороны, сказался голод начала 1930-х годов, который унёс жизни миллионов и заставил затянуть пояса оставшихся. С другой стороны, сказывалось слабое бытовое и техническое обслуживание. Еда часто не доходила до магазинов, дома не достраивались, канализации не прокладывались, зарплаты не выплачивались. Когда начался разбор полётов деятельности Кабакова, вскрылись нелицеприятные факты:

Из выделенных Москвой 3 миллионов рублей на строительство канализационного коллектора Свердловска в 1936 году были освоены только 800 тысяч, вместо запланированных 6 километров были построены только около полутора сотен метров. В 1937 году на строительство того же коллектора были выделены приблизительно 5–6 миллионов рублей, но по указанию Кабакова эти деньги были переброшены на другие цели, включая постройку фонтана, а строительство коллектора было заморожено.

***
«На предприятиях Тагила задерживают выдачу заработной платы. Общая задолженность по Тагилстрою достигает уже 300 000 рублей, по всему району – 800 000 руб. На многих предприятиях заработная плата расходуется не по назначению. […] Финансовый отдел Уралвагонстроя (начальник Сидякин) израсходовал на административно-хозяйственные нужды 400 000 рублей, полученные из горбанка для выдачи заработной платы. Но дело Сидякина до сих пор лежит в папке прокурора новостроек Поздникова. Зарплата задерживается и в Союзводстрое, и в сельских местностях, где работники просвещения полтора-два месяца сидят без заработной платы»

***
В 1937 году город [Свердловск] «украшали» 159 недостроенных зданий, было омертвлено почти тридцать миллионов рублей. Предложения закончить замороженное строительство у городского начальства поддержки не получали, и капиталовложения отпускались на новое строительство.

М.М. Каганович с трибуны на площади Первой Пятилетки объявляет о пуске Уралмашзавода. Свердловск. 15 июля 1933 г.

Уровень жизни уральских рабочих был довольно низок не только в связи с недостатком финансирования, но и с нарушением производственных норм. Работать на уральских предприятиях было довольно опасно из-за недостатка специального снаряжения и низкого качества оборудования. Причиной тому была не только коррупция и намеренное вредительство, но и местная бесхозяйственность, и, наконец, волюнтаризм высшего руководства. Эти проблемы вскрылись как в промышленности, так и в сельском хозяйстве:

Ярким примером бесхозяйственности являлось строительство Новотагильского металлургического завода в Нижнем Тагиле. Строительство завода началось в 1931 году. За шесть лет строительства президиум ВСНХ СССР и Наркомат тяжёлой промышленности СССР четыре раза кардинальным образом меняли проектные задания – увеличивали или сокращали количество доменных и мартеновских печей, меняли состав оборудования прокатного цеха. Каждый раз это требовало изменений всей проектной документации. В итоге одних только чертежей и проектов было аннулировано более чем на 12 миллионов рублей, а доменное и прокатное оборудование, произведённое для НТМЗ на Уралмашзаводе на сумму почти 900 тысяч рублей, пришлось списывать как лом.

***
Комсомольские организации послушно подхватили почин и принялись приучать коров к сельхозработам. Ради сиюминутных показателей по весенне-посевным работам (которые при помощи коров не могли быть выполнены качественно; «…Больше истопчут, чем наборонят, – говорил в 1937 году курсант Областной Сысертской школы повышения квалификации руководящих колхозных работников. – К тому же корова идёт, идёт и остановится, ляжет, а женщины сядут, и всё поле утрамбуют так, что можно молотить, и это поле уже трудно заборонить трактором»), был нанесён серьёзный урон животноводству: большое количество скота пало либо утратило молочную продуктивность (в молоке появилась кровь), удои снизились. Справедливости ради нужно сказать, что идею пахоты на коровах уральским начальникам подсказал нарком земледелия СССР и будущий заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК ВКП(б) Я.А. Яковлев.

В общем, на Урале (и не только) хватало всякого. Но важнейший вклад в общую сумятицу вносила всепоглощающая коррупция и прочее нецелевое расходование средств Кабаковым и его людьми. Вероятно, окажись местные чиновники более честными, столь вопиющих эксцессов можно было избежать.

Империя Товарища Кабакова: «этот господин уплатит за всё!»

Кабаковцы разгулялись на широкую ногу, объём украденных денег идёт на миллионы рублей, если присовокупить к этому всевозможные формы спецобслуживания, которое превышало все допустимые ограничения даже по меркам руководства. Всё это приводило к огромной недостаче финансов для строительства индустриальных объектов, обеспечения быта и снабжения рабочих и многое другое.

Источники финансирования

Здание «Делового клуба» в Свердловске, где в 30-е гг. проходили многие партийные заседания, включая собрание партийного актива в марте 1937 г.

Нашим героям было мало тех выплат, которые они могли получить на своей должности легально. Важнейшим источником поступления денежных средств и материальных ресурсов в хозупры и лечкомиссии всех уровней власти являлись многочисленные хозяйственные организации и государственные учреждения, расположенные на территории области. В целом, бюджет одного только хозупра составлял несколько миллионов:

Хозяйственное управление Уральского (Свердловского) облисполкома получало колоссальные средства из областного бюджета. Бюджетные ассигнования хозупру на 1933 год были предусмотрены в размере четырёх с половиной миллионов рублей (4 551 151 рубль). Фактически же хозупр из областного бюджета получил даже больше этой суммы – 5 638 854 рубля, то есть дополнительно более миллиона рублей. На 1934 год было запланировано поступление из бюджета почти четырёх миллионов рублей (3 985 530 рублей). Из них за первое полугодие хозупр должен был израсходовать почти два миллиона (1 995 607 рублей). Однако фактически получил в своё распоряжение значительно больше – 2 872 425 рублей (по данным областной прокуратуры – 2 982 445 рублей)

Руководство этих учреждений передавало во владение областного хозупра финансы в обмен на приобщение к элитной жизни: их семьи могли жить на элитных дачах и в домах отдыха, пользуясь всеми привилегиями постояльцев:

Так, директор облнарпита Гендель, снабжавший номенклатурные столовые продуктами, отоваривался со склада хозупра и бесплатно проживал в Шарташском доме отдыха. Работники Востокостали предоставляли материалы и денежные средства, а за это бесплатно получали от хозупра продукты. Управляющий Свердловским отделением Комбанка беспартийный Казанцев за незаконное предоставление ссуд был прикреплён к столовой руководящего партийного актива, пользовался дачей на Шарташе и получал продукты на дому.

Театр оперы и балета им. Луначарского в Свердловске, где в 1934 г. проходила XII Уральская областная партконференция

Также с целью получения прибыли некоторые товары перепродавались хозупром с наценкой. Товары, закупленные из других регионов, по близкой к себестоимости цене, продавали внутреннему потребителю втридорога. Разница шла Кабакову и всем причастным к спекулятивным махинациям. Ради этого содержался целый штат торговых представителей в крупных городах страны.

Установить точный объём средств прокуратуре не удавалось. Через официальную бухгалтерию проходила небольшая часть выплат, тогда как через тайные счета начальства ежегодно оборачивалось до сотен тысяч рублей:

Основная часть денежных потоков проходила через «карманную бухгалтерию» начальника хозупра Капуллера и его заместителя Дорина – через их личные счета, открытые в банках. Через личный счёт Капуллера за два года прошло почти 900 тысяч рублей, по счёту Дорина только за 1933 год – 1 726 802 рубля. В Уральском обкоме ВКП(б) существовала своя «чёрная касса», денежные средства по которой проходили вне утверждённой ЦК ВКП(б) сметы и не учитывались должным образом. Обороты по этой «кассе» только за 1933 год составили 248 609 рублей. Распорядителем средств, находившихся на специальном счёте в банке, являлся управляющий делами обкома Замотаев, а техническую работу выполнял главный бухгалтер этого же управления Зырянов, у которого хранилась вся документация.

Статья в газете «Пролетарий» от 2 августа 1934 г. о выступлении Л.А. Папардэ на собрании партийного актива г. Кабаковска

Для сравнения, средний заработок в городах тогда составлял 200 рублей, редко доходя до 400, считающейся крайне зажиточным. Что и говорить о колхозниках? Продукты, материалы и деньги, которые должны были идти на их закупку, передавались чиновникам в запредельных суммах. Как это часто бывает, наиболее легальным способом было заполучить деньги, предназначавшиеся для строительства. Длительные сроки освоения и перебои поставок стройматериалов привели к тому, что эти деньги лежали без дела. Так зачем пропадать добру? Пусть нужные люди лучше построят себе закрытый санаторий:

[Начальник Уралхиммашстроя Г.Е. Тарыгин в беседе с уполномоченным КПК Л.А. Папардэ]

– Папардэ: «Как проводите [перечисление средств] по своей отчётности?»
– Тарыгин: «У нас не проходит по отчётности, это остаются неосвоенные деньги, остаются они в банке у государства как неосвоенные. В нашем отчёте никак не проходят. Всё равно: или бы эти деньги пошли сюда, или бы остались в кармане государства».
– Папардэ: «Почему не освоили эти деньги на жилстроительство? У вас ведь жилбытовые условия безобразные?»
– Тарыгин: «Мы вообще плохо строим. Жилищные условия плохие, но не строим и сейчас».
На вопрос: «Чем руководствовался, давая деньги? Что это – горком?» Тарыгин отвечал: «Я руководствовался тем, что он строит лечебницу. Знаю, что денег нет, что деньги у меня на площадке не будут освоены. Что эти деньги пойдут на лечебную организацию, которой будут пользоваться люди. Этим и руководствовался».

Ухудшение жизненных условий условий трудящихся на Урале в 30-е годы даже после голодных 32-33 годов говорят сами за себя.

Деньги и материалы, которые должны были пойти на снабжение рабочих продуктами, квартирами и постройку социальных учреждений активно разворовывались, что уж говорить о строительстве индустриальных объектов. Показательны следующие цифры и источники, из которых были взяты средства:

Всего за 1933-й и половину 1934 года горкомом и лечебной комиссией таким образом было собрано около 740 тысяч рублей. Деньги собирались в том числе с крупных предприятий оборонного значения, таких как завод №19 (21 000 рублей), завод имени Дзержинского (18 200 рублей), Комбинат «К» (пороховой завод) (11 000 рублей). Не остались в стороне другие пермские заводы, тресты, хозяйства, многочисленные торгово-снабженческие организации, наиболее крупные суммы из которых внесли: завод «Красный Октябрь» (14 400 рублей), суперзавод (суперфосфатный завод) (27 641 рубль), Пермгражданстрой (22 730 рублей), Уралзападолес (12 000 рублей), Камлесосплав (12 500 рублей), Уралэнерго (почти 14 000 рублей), Пермодежда (12 343 рубля), Уралторг (11 000 рублей), Хлебозавод (14 080 рублей), нарпит (13 460 рублей).

***
Руководители организаций списывали перечисляемые суммы с различных статей расходов. Так, завод №10 имени Дзержинского снял деньги с общезаводских расходов и фондов техпропаганды; заводы №19 и «Красный Октябрь» – с общезаводских расходов; Камводнарпит – записал на счёт потерь текущего года; Пермская городская детская комиссия и районное отделение связи – на счёт административноуправленческих расходов; Торгсин – общеторговых расходов; горпотребсоюз и горкомхоз – на счёт разных доходов и убытков; Автогужтрест – за счёт фонда улучшения быта рабочих; Союзтранстрой – за счёт случайных расходов и убытков.

По тогдашним меркам эти были крайне большие деньги и не у всякого советского человека хватило бы фантазии, куда их потратить. Впрочем, если хорошенько подумать, то даже в условиях плановой экономики с отсутствием фондовых бирж и прочих радостей их было куда девать…

Продолжение следует …