Империя товарища Кабакова: часть I — основные действующие лица

Говорят, что власть развращает любого человека. Другие резонно отмечают, что человек скорее всего уже был развращён, если он начинает повышать собственное благосостояние в ущерб остальным, чуть только дорвавшись до власти.

Деяния главных героев сегодняшнего рассказа, на мой взгляд, не столь интересны сами по себе. Ей-богу, где и когда не воровали в особо крупных размерах и не создавали культы региональных чиновников, особенно в России? Однако они интересны в контексте обсуждения тех проблем, с которыми столкнулось советское государство в ходе построения социализма практически с момента своего основания.

А ведь здесь есть, что обсудить: мы развенчаем миф об отсутствии крупных коррупционных махинаций при Сталине, узнаем, как простой работяга и герой войны может быстро превратиться в царька-коррупционера, как (не) работала советская демократия и почему советская социалка могла не только сглаживать, но и увеличивать неравенство. Ну и конечно же, разберемся, почему дело Кабакова было лишь одним из многих периодически повторяющихся случаев и чем на самом деле были репрессии 1937 года. Короче говоря, будет весело.

Предыстория: коммунистический аскетизм

Некоторые наиболее радикальные товарищи из числа левых и сегодня утверждают, что с расхождением интересов чиновников и простого народа можно бороться ограничением привлекательности деятельности политиков. Ну знаете, если заседающий в парламенте депутат, которого выбрали люди с родного предприятия, будет мало чего получать на этой должности, то ему придётся продолжать свою профессиональную деятельность на заводе среди других работяг. Подобная точка зрения часто отсылает к советскому партмаксимуму, принятому в 1921 году, который установил, что зарплата ответственных работников (руководителей из числа партийцев) не должна превышать 150% от уровня средней зарплаты в подконтрольных им учреждениях и предприятиях.

План надёжный, как швейцарские часы, если бы не одно «но»: зачем кому-то вообще брать на себя дополнительную ответственность, если она не подкреплена соответствующими стимулами? Количество часов в сутках ограничено, а люди склонны взваливать на себя дополнительную энергозатратную работу при условии очень хорошей компенсации. В 20-е годы многие партийные деятели искренне работали на износ, не только и не столько из-за идеологических наставлений большевиков, сколько из-за кадрового голода. Лояльных чиновников с опытом крайне не хватало, так что им приходилось отдуваться за всех, а ведь многие из них перенесли стрессовые года мировой и гражданской войны. Изнуряющая работа косила аппаратчиков не по десятилетиям, а по годам:

Анализируя архивные документы о материальном положении коммунистов и представителей других социальных групп советского общества 20-х гг., можно сказать, что рядовые коммунисты ничем не отличались по оплате труда от рабочих и служащих соответствующей должности и квалификации. Однако, как уже отмечалось, коммунисты несли массу общественных нагрузок, и, следовательно, были лишены свободного времени и не могли зарабатывать дополнительно. Это приводило к тому, что их материальное положение было гораздо хуже, чем у беспартийных. Под влиянием экономических условий второй половины 20-х гг., когда в городах процветала нэповская торговля и рыночные отношения, члены партии оказались заложниками “коммунистической аскезы”, которая навязывалась им принудительно, как бы по определению.

В середине 20-х годов на фоне внедрения НЭПа среди коммунистов прокатилась волна самоубийств. Часто в причинах фигурируют переутомление, материальная нужда, разочарование в жизни, болезни и пьянство.

В те благолепные времена руководящая должность была настоящей каторгой для партийцев, причём чем более высокую должность они занимали, тем неблагодарнее была их работа.

«…Однако в своих обобщениях комиссия Алтайского губкома пошла дальше. Она распределила наиболее распространённые заболевания в зависимости от уровня партийной и советской работы. В результате стала очевидной главная закономерность — с повышением уровня работы возрастала доля больных по трём группам наиболее распространенных заболеваний. Так, например, неврастенией и прочими нервными заболеваниями болели: среди работников губмасштаба – 82,2%, уездного – 76,6%, среди прочих – 58%. По туберкулезу показатели распределялись соответственно как 72,3%, 66,1% и 46%.»

Врач И.В.Григорьев отметил также специфику выявленных нервных заболеваний: «Мне не пришлось зарегистрировать, – писал он, – ни одного случая застарелой (хронической) неврастении; наоборот, все неврастеники, прошедшие передо мной, есть носители свежих, молодых форм неврастении различной силы и характера, появившихся вследствие реактивного перенапряжения нервно-психической сферы и выражающие собой непосредственный результат влияний революционной работы и связанных с нею биопсихологических мытарств». Врач Ветроградов писал, что «вечернее время занято у красноармейцев в Ленуголках. Клубная работа заканчивается иногда в 12 часов. У командного состава рабочее время превышает всякую физиологическую норму… В общем счёте нагрузка командного состава выражалась 14-15 часов ежедневно». В этой ситуации, естественно, возникали семейные неурядицы, не было времени на сон, отдых и тем более на чтение».

Со временем власти стали понимать, что продолжаться так больше не может. Привлекательность партийной работы быстро теряла престиж, а немногие стойкие люди столь же быстро изнашивались, становясь психическими калеками. Увы, но политическая и партийно-бюрократическая деятельность не стала, да и не может стать общественно полезным хобби простого человека в свободное от работы время. Партработник — это полноценная самостоятельная профессия, которая должна хорошо оплачиваться.

Именно поэтому в конце 20-х годов начался обратный процесс: партмаксимум был отменён, а чиновникам отныне предоставлялись разные формы «спецобслуживания» — медицинского, продовольственного, материального, жилищного и тому подобное. Это было не только и не столько «сталинской диктаторской прихотью», сколько продиктовано объективными причинами.

Империя товарища Кабакова: император и его сатрапы

К сожалению, не понос, так золотуха, как говорят в народе. По мере восстановления чиновничьих привилегий уже скоро центральным властям пришлось столкнуться с местечковыми царьками, которые саботировали приказы высшего руководства и использовали свою власть для создания региональных «империй» в интересах себя любимых. Именно такую империю создал главный герой нашей сегодняшней истории — Иван Дмитриевич Кабаков, глава Уральской, а затем Свердловской области.

Ирония ситуации заключалась в том, что Уральский регион был одним из центров индустриализации (с.5-6). Свидетельство тому — объём средств, который планировали выделить власти на строительство промышленной базы в регионе в первые пятилетки. Речь шла о миллиардах рублей. Неплохая кормушка, не правда ли? Точно так же рассуждал и главный герой, который разгулялся на широкую ногу. Но обо всём по порядку.

Капвложения в миллионах рублей. И это только первый пятилетний план!. См. с.568.

Личность Кабакова

Биография этого человека была если не безупречна для коммуниста, то, по крайней мере, впечатляющей. Родился в 1891 году, далеко от Урала в деревне Княж-Павлово Нижегородской губернии. В 1913 году устроился слесарем на Сормовский завод в Нижнем Новгороде. Простой рабочий Иван город Новгород вступил в РСДРП в 1912 году. Партийная работа и революционные события вознесли его на вершину. После февральской революции 1917 года — член Сормовского совета рабочих депутатов, в 1918 году — председатель Семёновского уездкома РКП(б) и председатель исполнительного комитета Семёновского уездного совета Нижегородской губернии. С октября 1918 года — политработник в РККА, принимал участие в обороне Воронежа, командуя отрядом.

В 1921 году работал председателем комиссии по делам кадрового состава партии в Башкирской АССР, год спустя назначен ответственным секретарём Ярославского губкома, в 1924 году занимал аналогичную должность в Тульском губкоме, причём дослужился до неё всего за полгода. И вот, в 1928 году его переводят на Урал, прямиком в Свердловск, на должность главы Уральского облисполкома, а год спустя он стал первым секретарём обкома ВКП(б). Таким образом, человек сосредоточил на себе не только чисто административную, но и партийную власть в регионе, став этаким губернатором на максималках.

«Империя» товарища Кабакова с 1929 по 1934 гг.

Быстрый карьерный рост Кабакова ни капли не удивителен. Выше мы упоминали фактор кадрового голода опытных управленцев. «Политический капитал», который обрёл Иван Дмитриевич в 20-е годы, серьёзно пригодился в будущем. Он стал «партийным губернатором» области, чья площадь составляла добрых 1 804 100 км². Это больше площадей Германии, Франции, Англии и Италии вместе взятых. В 1934 году её разделили на три области — Свердловскую с центром в Свердловске, Челябинскую с центром в Челябинске и Обско-Иртышскую с центром в Тюмени, но Кабаков не унывал. После разделения за ним сохранился пост главы Свердловского областного комитета ВКП(б), да и он уже успел наладить нужные связи в теперь уже бывших «вотчинах».

Примерные границы Свердловской области с 1934 по 1937 гг. (не считая границ штрихпунктирными и косыми линиями). Тогда в область входила Пермская, её выделили в отдельную в 1938 году. Карта представлена на 1942 год.

«Кадры решают всё!»

Свой сакраментальный лозунг Сталин впервые озвучил на выпуске академиков Красной армии в 1935 году и дополнительно напомнил о нём в 1937 не для того, чтобы просто занять эфирное время. Для скорейшей индустриализации требовались опытные, хорошо разбирающиеся в тонкостях организационной работы люди. К 1937 году Иосиф Виссарионович также был недоволен кумовством, процветавшим во многих регионах страны:

«Я его [Левона Мирзояна] несколько раз предупреждал: не таскай за собой своих приятелей ни из Азербайджана, ни с Урала, а выдвигай людей в Казахстане, не отгораживайся от местных людей в Казахстане, потому что – что значит таскать за собой целую группу приятелей, дружков из Азербайджана, которые коренным образом не связаны с Казахстаном? Что значит таскать за собой целую группу приятелей с Урала, которые также коренным образом не связаны с Казахстаном? Это значит, что ты получил некоторую независимость от местных организаций и, если хотите, некоторую независимость от ЦК. У него своя группа, у меня своя группа, они мне лично преданы» .

***
Следом Сталин за подбор «лично преданных людей» раскритиковал первого секретаря Ярославского обкома ВКП(б) А.Р. Вайнова и покойного члена Политбюро ЦК ВКП(б) Г.К. Орджоникидзе. «Так подбирать людей не годится», – наставлял Сталин. И в заключение предупредил: «Этот метод подбора небольшевистский, я бы сказал, антипартийный метод подбора людей, с этим методом товарищи должны покончить, пока не поздно».

Товарищ Кабаков присутствовал на этом заседании и, разумеется, горячо поддержал Сталина, проголосовав за резолюцию пленума обеими руками. Но как складывалась ситуация в его области на самом деле?

За свою карьеру Кабаков обрёл немало полезных связей. Верных ему людей он тащил за собой в область. Например, в кресло второго секретаря горкома Свердловска он усадил своего заместителя со времён работы в Туле Михаила Васильевича Кузнецова. Кабаков затребовал Кузнецова на Урал в 1933 году, когда тот учился в Москве на втором курсе Историко-партийного института красной профессуры, назначил его первым секретарём горкома в Нижнем Тагиле и сразу ввёл в состав кандидатов в члены бюро обкома. Несмотря на отсутствие видимых успехов, два года спустя его перевели в Свердловск первым секретарём горкома партии. За плечами этого человека была деревенская школа, неоконченные курсы по подготовке в вузы, бухгалтерские курсы и один курс вышеупомянутой красной профессуры. Это был чистой воды бюрократ, не имеющий технического образования или записи в личном деле об эффективном хозяйственном управлении. Зато он был чрезвычайно предан Кабакову и назначал подчинённых только с его согласия.

Например, в 1934 он поставил руководить отделом культурно-пропагандистской работы горкома Леонида Пальцева, а три года спустя сам Кабаков назначил его руководителем всего горкома. Таким образом, один из крупнейших индустриальных центров Урала возглавил чиновник тридцати лет от роду, чей производственный стаж составлял год и 8 месяцев работы рассыльным и чернорабочим на Тульском оружейном и подручным слесаря на Тульской самоварной фабрике.

Благодаря Кабакову также вознёсся и Максим Фёдорович Коссов, ещё один туляк, которого тот притащил за собой. В Туле на конец 20-х он дослужился до незначительного поста председателя райкома союза металлистов, но всё переменилось уже в Свердловске. В 1932 году он получил в полноправное членство в партийном обкоме. Всё, что знал Коссов о фабриках, он подчерпнул из работы сторожем и чернорабочим на Тульском оружейном заводе. Его образование составляло два года начального земского училища в деревне и шестимесячные вечерние административно-хозяйственные курсы при Тульском коммунистическом университете:

Несоответствие кабаковского протеже занимаемой должности было столь очевидным, что этот факт вынуждено было признать даже обкомовское начальство. В составленной приблизительно в конце 1935-го – начале 1936 года характеристике указывалось на низкий уровень образования партфункционера: «Крупным недостатком тов. Коссова является недостаточная для руководителя общая и политическая грамотность, вследствие чего тов. Коссов нуждается в переподготовке». Но тут же, чтобы сохранить его на занимаемой должности, сделали небольшую приписку: «Тов. Коссова можно использовать секретарём самостоятельного крупного района».

На Урале формировалась настоящая организованная преступная группировка в лице Кабакова и его ставленников. Очевидно, подчинённые Ивана Дмитриевича копировали стратегию подбора кадров своего хозяина.

Соратники товарища Кабакова. Сидят слева направо: Г.Г. Ян, К.И. Ковалёв, К.Ф. Пшеницын, Н.Н. Лапиков, Н.А. Узюков, Г.С. Богачёв. 1935–1937 гг.

На момент разгрома данного балагана в 1937 году практически вся партийная структура Уральской и затем Свердловской области была пронизана непотизмом и коррупцией. Напомню, что это был один из основных индустриальных районов страны. Ирония состояла в том, что в условиях форсированной индустриализации большие надежды возлагались на местные власти, которые должны были честно и беспристрастно выполнять приказы центральных властей с учётом региональной специфики.

Продолжение следует …