Господин динамит

Альфред Нобель

Исстари мыловары получали в немалых объемах, как отход основного производства, маслянистую прозрачную жидкость – глицерин. Особого интереса у химиков это вещество не вызывало, до тех пор пока в 1846 году итальянский исследователь Асканио Собреро, воздействовав на глицерин азотной кислотой, не получил нитроглицерин – продукт, обладавший чудовищной взрывной силой, многократно превосходивший по этому показателю порох.

Свое открытие Собреро сделал, работая в парижской лаборатории одного из крупнейших химиков того времени, французского ученого Теофиля Жюля Пелуза, который, в свою очередь, являлся учеником знаменитого Гей-Люссака.

Собреро опубликовал результаты своих опытов, но в последующем предпочел изучать нитроглицерин как лекарственное вещество, расширявшее артерии при стенокардии.

Однако нашлось немало других химиков, которых нитроглицерин заинтересовал именно в качестве «разрывного масла».

ОБЪЕКТ ИССЛЕДОВАНИЙ

На дворе стоял «век девятнадцатый, железный», остро нуждавшийся в мощной взрывчатке нового типа.

На всех континентах строились железные дороги, дамбы и плотины, углублялись гавани, прокладывались каналы и тоннели. Стремительно развивалась горнорудная промышленность. Эти работы требовали перемещения громадных объемов грунта, в том числе скального.

Применявшийся прежде для «мирных взрывов» порох был малоэффективным, неудобным в обращении.

Понятно, что более мощная взрывчатка была бы обеспечена и военными заказами.

Но не все так просто!

Быстро выяснилось, что нитроглицерин обладает своенравным, непредсказуемым, опасным характером.

В отличие от пороха, он взрывался от сильной тряски, от резкого удара, от воздействия солнечных лучей, от малейшей небрежности в процессе его получения.

Было ясно, что, прежде чем применять это вещество на практике в широких масштабах, его следовало укротить.

Именно в этом направлении исследователи всего мира вели упорный поиск.

В России с нитроглицерином работали Николай Николаевич Зинин – химик-органик, профессор, а также его помощник, молодой военный инженер Василий Петрушевский.

По законам Российской империи частные лица не имели права производить либо использовать в личных целях взрывчатые вещества.

Эксперименты Зинина и Петрушевского, финансируемые военным ведомством, были строго засекречены.

МОЛОДОЕ ДАРОВАНИЕ

Лет за девять до открытия нитроглицерина на берегах Невы появился шведский изобретатель-самоучка Эммануэль Нобель. Еще недавно на родине у него был свой прибыльный бизнес. Но экономический кризис и прочие беды привели дело к банкротству.

И тогда швед отправился на поиски счастья в Россию.

По другим сведениям, господин Нобель попросту бежал от кредиторов, причем так поспешно, что вынужден был оставить в Стокгольме свою семью: жену и троих сыновей – Роберта, Людвига и Альфреда.

На берегах Невы мигрант все же сумел разбогатеть, хотя и не сразу.

Успех пришел после того, как Эммануэль Нобель предложил морскому министерству ударные морские мины собственной конструкции. Получив крупный кредит, а за ним и второй, швед с умом распорядился этими средствами, основав прибыльное предприятие.

Он расплатился по всем долгам и в 1842 году вызвал в Петербург семью.

Сыновья уже подросли, но отдавать их в школу отец не спешил. Самоучка, добившийся всего собственным трудом, он считал, что, располагая материальными возможностями (а таковые теперь у него имелись), детям следует дать качественное домашнее образование, а в дальнейшем они должны учиться у лучших специалистов в избранной отрасли, и никаких университетов! Притом что все мальчики, в отличие от отца, увы, отличались слабым здоровьем.

Следуя этому правилу, учителем химии к любознательному Альфреду отец пригласил не студента-репетитора, а известного профессора Зинина! Именно от него, химика-органика, Альфред многое узнал о загадочных свойствах нитроглицерина, что, по сути, предопределило его путь инженера-изобретателя.

Едва Альфреду исполнилось шестнадцать, как отец отправил его «на стажировку» – в двухлетнее путешествие по Западной Европе и Америке. Перед юношей ставилась задача не только повидать мир, но и главным образом закрепить полученные в Петербурге уроки на практике.

Сын не обманул надежд отца: проведя значительную часть поездки в Париже, он посещал не увеселительные заведения, а лабораторию Теофиля Жюля Пелуза.

Мэтр, который в свое время первым определил химическое строение глицерина, был еще и консультантом управления порохов и селитр Франции и проводил эксперименты с нитроглицерином. Так что в Париже Альфред узнал много полезного для себя.

КАПРИЗЫ ФОРТУНЫ

В Петербург путешественник вернулся незадолго до начала Крымской войны.

Созданная отцом компания «Нобель и сыновья» процветала, получив очередной крупный заказ на выпуск морских мин. Ударные мины Нобеля, как и гальванические мины академика Якоби, устанавливались в балтийских водах для защиты Кронштадта, а затем и Ораниенбаума от возможного нападения англо-французского флота. Сыновья активно помогали отцу, и это дало все основания биографам Альфреда Нобеля писать позднее, что тот «еще в юности понюхал пороха».

Альфред не мог, конечно, знать, что именно в этот период его учитель Зинин и военный инженер Петрушевский практически полностью переключились на эксперименты с нитроглицерином, пытаясь усилить им взрывную силу артиллерийских снарядов. Испытания, однако, проходили тяжело, и, отчаявшись добиться результата, Зинин охладел к идее использования «разрывного масла» в артиллерии.

Однако, как и Петрушевский, он продолжал опыты с капризным веществом.

Между тем в 1854 году британская эскадра все же попыталась прорваться к Петербургу, но, когда один из кораблей подорвался на мине Нобеля, повернула обратно.

Незадолго до этого одиннадцать российских военных судов были оснащены паровыми машинами, изготовленными на предприятиях Эммануэля Нобеля. Николай I наградил шведа императорской золотой медалью – «За усердие и развитие русской промышленности». Подобной чести иностранцы удостаивались чрезвычайно редко.

Между тем ход Крымской войны складывался для России неудачно. Бесславный мир последовал вскоре после нежданной кончины императора Николая Павловича.

Государственная казна была пуста; новое правительство расторгло большинство военных контрактов.

Нобель-старший пытался перейти на выпуск мирной технической продукции, но избежать банкротства не удалось. И он снова остался почти нищим, как и два десятка лет назад, когда впервые приехал в Россию на последние гроши. В 1859 году отец вместе с женой и младшим, 15-летним сыном Эмилем, родившимся уже в Петербурге, вернулся в Швецию, поселившись на ферме, неподалеку от Стокгольма.

Все три старших сына предпочли остаться в России.

Никаких серьезных капиталов у них не было (перед отъездом отец вручил каждому по 2 тысячи рублей), зато имелись деловые знакомства, наработанные связи, а главное – честное имя, позволявшее брать крупные кредиты у частных лиц под смелые инженерные идеи…

Как показало время, сыновья сделали правильный выбор.

Роберт и Людвиг стали основателями русской нефтедобывающей и нефтехимической промышленности, богатейшими людьми империи. Об Альфреде – разговор отдельный.

НЮАНСЫ ТВОРЧЕСКОГО ОБЩЕНИЯ

У него появилась наконец-то возможность вплотную заняться загадками нитроглицерина. С его точки зрения, таких загадок было три: как получать «разрывное масло» не в лабораторных, а в промышленных объемах, как сделать это вещество безопасным, как управлять взрывом нитроглицеринового заряда любой мощности?

В этот период Альфред часто встречался со своим учителем, а вдобавок и соседом по даче Зининым, удостоенным уже академического звания. Знаменитый химик всячески поддерживал стремление своего талантливого ученика найти способ укрощения опасного вещества. На участке Зинина имелась постройка, оборудованная для лабораторных опытов. Учитель и ученик нередко беседовали здесь, ставили эксперименты.

Не выдавая Альфреду никаких военных секретов, Зинин тем не менее ознакомил того с научной частью своих исследований по нитроглицерину. В частности, сообщил о том температурном диапазоне, в пределах которого вещество ведет себя «спокойно». Впоследствии эти данные весьма пригодились Альфреду Нобелю.

В этот же период продолжались контакты шведа с Петрушевским, который также не оставлял попыток проникнуть в тайны нитроглицерина.

В начале 1860-х годов военный инженер впервые получил «разрывное масло» в крупных объемах.

Однажды он поделился с Нобелем своей догадкой о том, что самопроизвольные взрывы нитроглицерина могут быть вызваны выделяющимися кислотными соединениями и для того, чтобы нейтрализовать их, следует смешать «разрывное масло» с подходящим пористым веществом.

Эта мысль тоже не была забыта Нобелем. Но пока его занимали более неотложные, практические вопросы.

Не без поддержки своих русских друзей-химиков Нобель сумел заинтересовать Главное инженерное управление идеей усилить нитроглицерином пороховой заряд и получил для своих опытов две тысячи рублей и три пуда пушечного пороха.

Но очень скоро швед понял, что взялся за неблагодарное дело. Работы со взрывчатыми веществами в России были засекречены, нечего было и думать о том, чтобы оформить по этой части патентные заявки. А Нобелю хотелось полной деловой самостоятельности, притом что у него уже возникла в общем виде перспективная идея детонатора и хоронить ее под грифом секретности он не собирался.

Делать нечего, и Альфред поехал на родину, к отцу, который вместе с Эмилем понемногу экспериментировал на своей ферме с порохом и нитроглицерином.

(Окончание следует… )