Валерий Маслов: Бесков выше Лобановского

Он – последний, кому на уровне сборных удавалось совмещать футбол и хоккей с мячом. Да так удавалось, что футболиста и хоккеиста Маслова помнят до сих пор.

Мы же открыли для себя еще и удивительного рассказчика. Истинного артиста – который в самые драматичные моменты переходит на шепот.

***

– Вы ведь “заслуженный” по двум видам спорта?
– У нас только по одному можно. Мне дали за хоккей с мячом в 1965-м, когда стал трехкратным чемпионом мира. В 1963-м футбольное “Динамо” выиграло чемпионат СССР, а клуб праздновал сорокалетие. Начали оформлять документы на “заслуженных”. Положили на стол начальнику – а тот в больницу загремел. Бумаги пролежали, дата прошла – и идите к черту. Никому не присвоили.

– Народ поражался вашему здоровью.
– Это все чепуха. Не слушайте. Здоровье как здоровье. Если б я не играл в хоккей – может, и с футболом не сложилось бы. Обстановку менял: сегодня футбол – завтра хоккей, потренировались – пошли выпили. Кстати, в “Динамо” денег мне за хоккей не платили. Чтоб заработать 250 рублей премии, надо было первенство мира выиграть.

– Вы их выиграли восемь. Прибавка к пенсии полагается?
– Никакой. Мне эти восемь победных чемпионатов приравнять бы к одной Олимпиаде. Приплачивали бы 15 тысяч.

– Вам скоро 72. Но за ветеранов, говорят, по-прежнему играете?
– Да, и в футбол, и в хоккей. На пять минут выйду, на три.

– Игоря Нетто тоже обычно выпускали на пять минут. А он потом уходить с поля отказывался.
– И Сальникова было не заменить. Мне ветераны говорили: “Палыч, ты главный, давай установку”. Решали так: чью майку вытаскиваю из кучи – тот играет. И начиналась беда: кто вышел – отказывается меняться. Сальников не шевелится уже, а туда же: “Валер, дай еще поиграть…”

– В раздевалке он и умер.
– Да, а за три года до этого Коле Тищенко в ветеранском матче на поле плохо стало – тоже не спасли.

– В последние годы вы работали селекционером “Локомотива”. Но внезапно переместились на ту же должность в динамовскую академию.
– Со Смородской у меня хорошие отношения. Дурного не скажу. Из “Локомотива” уволили Виктора Тищенко, который отвечал за селекцию. Набрали молодых. А мне с ними неинтересно. У них своя компания – зачем им старик? Смородская на прощание говорит: “Будешь без денег сидеть” – “Ольга Юрьевна, я двадцать лет бесплатно в хоккей играл – и ничего…” Когда первый раз вызвала, я на секунду глаза прикрыл: это ж Александр Семенович Пономарев в юбке! И выражения – как у него!

– В футболе разбирается?
– Очень прилично. Уж лучше, чем бывший вице-президент Киричек. Кто ее обмануть пытается – с тем моментально расстается.

– Тищенко сейчас где?
– У Сэма (Юрия Семина. – Здесь и далее прим. “СЭ”), в Киеве. Отслеживает игроков в Южной Америке.

– Работая селекционером, какого игрока предлагали “Локомотиву” – но клуб покупать его не стал?
– У меня взгляд набитый – достаточно увидеть, как футболист вышел на поле. Я в свое время много в Югославию ездил – и положил глаз на отличного опорного хава. Но Филатов брать не стал – решил, что тягучий. Я говорю: “Валера, ты Воронина вспомни. Он что, скоростной был? Но мяч к себе прямо притягивал!” Того югославского парнишку быстро потом кто-то перехватил.

– Одемвингие не вы просматривали?
– Нет, Нигматуллин. Одемвингие приехал, понравился Липатову – и сразу ему сделали лучший контракт в “Локомотиве”. Позже выяснилось, что он получал бонусы даже за выход на поле. Да, футболист талантливый, не спорю. Но играть не хотел. Зачем – когда и так деньги капают? Такими контрактами мы развращаем легионеров. И они вместо того, чтоб поднимать российский футбол, сами до нашего уровня опускаются. Начинают валять дурака, ходить по девочкам, ресторанам. Понимают, черти: лучше быть стройным тунеядцем, чем горбатым стахановцем.

– Мы-то думали, вы в “Динамо” больше не вернетесь. Обронили когда-то в интервью, что с Виктором Царевым у вас напряги.
– Так пил я много, ребята.

– Вам это играть не мешало?
– Нет. Старая плеяда тренеров вообще странно к этому делу относилась. Пономарев подзывает: “Ты сколько принял, Валера?” – “Да граммов двести”. – “Пошел вон”. Либо не пей, либо пей так, чтоб тебя под руки волокли. И Бесков был такой же.

– Слухи ходили – Константин Иванович, став тренером, мог выпить хоть ведро. И держался на ногах.
– Две бутылки перед игрой выдувал – и не определишь по нему! Но я-то понимал, в чем секрет. Он, когда игроком был, с Лерой ходил по театрам, там пригубит шампанского, и всё. Вот бочка у него и не была заполнена. Это уж потом прикладываться начал. Но всегда аккуратненький, с проборчиком. Как-то были мы на турнире в Чили, смотрю – выпивает. Я к ребятам: “Тренировки точно не будет!”

– И что?
– Видим – шагает бодрячком. Помылся, побрился. Костюм, галстук и белая рубашечка. Стал гонять нас как никогда. Ребята шипят на бегу: “Маслов, а ты говорил – не будет…” Для меня Бесков – тренер номер один. От Бога. Где-то следом Михей (Якушин) и Валерка (Лобановский).

– Бесков выше Лобановского?

– Конечно. Вспомните, какой у Лобана был состав. Блоха (Блохин) – уникум. Вася Хмель (Хмельницкий) – под которого, как под бронепоезд броситься. Буряк будто рукой мяч забрасывал куда угодно. А Коньков? Сабо, Медвидь даже в сборную ездить не хотели!

– Почему?
– У Киева в воскресенье официальный матч, за него 160 платили. А на неделе дважды проедутся по колхозам. 250 рублей за каждую игру. Улавливаете?

– Нет.
– От сборной какие доходы? Товарищеская игра – 100 рублей. Но еще победить надо. За официальную – 300. К тому же в Киеве сорок человек. Медвидь уехал в сборную, вернулся – а на его месте Мунька (Мунтян) заиграл. Против Муньки разве попрешь? Так что у Лобановского во все времена народу на две команды было – могли в чемпионате СССР первое и второе место занять. А Бесков чем силен был? Интуицией. Игроков чувствовал. Бывало, с утра вскочишь, хочется побегать, но он едва взглянет: “В лес, погуляйте”. Или от мяча уже тошнит – а Бесков тренировку на час дает. В день игры! Зато после нее летаешь. Была, правда, у него слабость.

– Какая?
– Перед игрой мандраж начинался. Трясло. В “Динамо” все замены за Бескова Голодец делал. Удивительная пара, словно Боженька их друг для друга создал. А в “Спартаке” Бесков с Андреем Старостиным сидел, сам замену сделать не мог.

***

– Маслаченко считал, что Бесков относился к людям, как к рабам.
– Да ну, бред. Вовка – славный парень, но наплетет… Говорю ему: “Ты что глупости пишешь? Люди-то живы, еще помнят!” – “Да ничего они не помнят…” Бесков многим помогал. Число (Численко), к примеру, спас, когда тот с плащами влип.

– Какими плащами?
– Так ведь мы, ребята, фарцой жили. Купим за границей – и… Численко сдавал обычно в одну комиссионку. Проезжали Пресню, указал: “Вот тут” – “И что, всё на свой паспорт?” – “Да. У меня директор знакомый”. Из-за директора он и погорел. Тот ушел в отпуск, амбарная книга осталась. А там запись: Численко сдал столько-то плащей. И вышло, будто торговал ими в промышленных масштабах. Заваруха поднялась несусветная.

– А вы как сдавали?
– Плащ стоит 120 – так я их за 110 сбрасывал, и никаких документов.

– Численко вечно в истории влипал.
– Да уж. Как-то сидели после игры в гостинице – Число, Рябов, Гусар (Гусаров). И кто-то привез девицу с синяком. Я спросил: “Обалдели? Где нашли это чудо?” Так Численко ее обратно повез. На Пресне тормозит: “Здесь выходить?” Она говорит: “Дальше”. Игорь психанул, по газам. И ка-а-к дал милицейскому мотоциклу в зад!

– Однако.
– Милиционер руку повредил. Пьяный, который в люльке спал, вылетел и метров семь по воздуху парил. Ни единой царапины – лишь костюм ему потом за 160 рублей купили. Счастье, второй милиционер за минуту до этого отошел позвонить из автомата, куда пьяного везти. Игоря доставили в КПЗ, через два часа оттуда его вытащил Якушин. Вот с того момента Бесков на Число и озлобился. А главное, не мог простить Игорю, что тот пустил к себе в квартиру Борьку Петрова с Лерой. Но откуда Бесков узнал? Наверняка она же ему и рассказала!

– Что за Петров?
– Танцевал в ансамбле Игоря Моисеева. Борю мы хорошо знали. Говорю Бескову: “Число-то при чем? Я тоже жил один в двухкомнатной квартире. Если бы Боря с девушкой попросился, разве отказал бы? И не стал бы спрашивать, кто она, откуда. Какая мне разница?” Чем вешать всех собак на Численко, лучше с женой разберись.

– Или с Петровым.
– Конечно. Вон, киевское “Динамо” прилетело из Кишинева раньше, чем было запланировано, Вася Турянчик домой возвращается – а там десятиборец с его женой. Вася – парень крепкий. Накостылял десятиборцу так, что того в больницу увезли.

– Мы слышали, что однажды Численко с торпедовцем Валерием Ворониным в Сочи укатили. Прямо перед матчем ваших клубов.
– Да, загуляли и решили к морю рвануть – искупаться. Вернуться не успели. Мы победили 1:0, я в конце тыкву удачно подставил. Бесков грозился выгнать Число. Но вся команда встала на его защиту: “Он же Воронина выключил из игры!” Бесков махнул рукой: “Ладно, черт с ним”.

– Парторг ЗИЛа Аркадий Вольский вспоминал, как пришел к нему Воронин каяться. Начал неожиданно: “Аркадий Иванович, вы когда-нибудь любили?” Тот смутился, а Воронин продолжает: “Я улетел в Сочи с девушкой, которую люблю. Советую и вам иногда так поступать…” Изумленный Вольский его простил.
– Не знаю. Нам Ворона говорил, что от дисквалификации его спас “Адидас”. Хорст Дасслер, сын владельца этой фирмы, Валерку обожал. Ездил за нашей сборной повсюду. Помню, в Австрии сидим втроем, Хорст предлагает нам сыграть в “Адидасе” и спрашивает: “Валер, долларов по 400 ребятам за товарищеский матч – нормально?” – “Еще бы!” Так вот, Хорст поднял шум в Европе: мол, у русских единственный футболист мирового уровня, а его дисквалифицировать хотят. И наши спустили на тормозах. Если бы не это – полгода Валерка точно бы кувыркался.

– 400 долларов по тем временам – неплохие деньги.
– Огромные! Но это ж неофициально. Так-то получали гроши. Вон, играли мы в Италии с “Фиорентиной”. Был у них нападающий – турок. На матч он на гоночной машине приехал, вечером на банкет – уже на лимузине. Поинтересовался у Яшина, которого почему-то Яшкиным называл: “Сколько вам заплатили за победу?” – “50 долларов”. Тот не понял, переспросил несколько раз, потом уточнил: “Это на сигареты?” – “Да нет, всего”. Турок вздохнул: “Эх, Яшкин, здесь бы у тебя собственный “Боинг” был…”

– Лицо Воронина после аварии сильно изувечено было?
– Первое время – невозможно узнать. Мы с торпедовцами дружили, часто собирались на втором этаже Центральных бань. Подходит мужик: “Привет” – “Здравствуй”. Только по голосу узнал – Воронин.

– Ничего себе.
– Он в заднее окно вылетел и у самосвала колесо отбил. Возвращался от бабы, та за Коломной жила. Гаишники сказали, от “Волги” уцелел один радиоприемник. Валерка плохо водил, ему на машине лучше было не ездить. У Стрельцова – та же история. Купил “Волгу”, так директор завода взмолился: “Эдик, я тебя прошу, продай от греха…”

– А Бесков?
– Тоже водитель слабенький. У него жена отбирала машину. Иногда Бесков просил меня: “Валера, дай свою “Волгу”. Да ради бога. Всей командой у окошка столпимся, смотрим: он за руль двумя руками схватится, автомобиль у него – прыг! прыг!

***

– В 1970-м чемпион определялся в Ташкенте в переигровке ЦСКА – “Динамо”. А потом был скандал – Бесков обвинил вас, Аничкина и Еврюжихина в сдаче матча.
– После первого тайма ведем 3:1, моментов – море. Слышим, как в перерыве в соседней раздевалке тренер армейцев Валентин Николаев на своих орет: “С такой игрой восемь пропустите!” Меня массируют, подходит Бесков: “Кого менять, Валер?”

– Забавно.
– Я голову повернул: “Константин Иваныч, что меня-то спрашиваешь? Узнай, кто устал. Но вообще-то игра в одни ворота”. До этого Бесков поручил мне Володю Федотова опекать персонально. Первый матч завершился 0:0. На следующий решили – оставляем все по-прежнему. А если начинаем проигрывать, передаю Федотова Жукову и бегу вперед. Так Бесков потом сказал, будто я сам вызвался Федота держать, а тот забил. Я Бескову чуть в лоб не дал после матча.

– Даже так?
– Он явился в раздевалку и ко мне: “Ты игру продал!” Хорошо, меня один начальник сгреб. Удержал… Это Боженька, конечно, вмешался – чтобы 3:1 в нашу пользу за тринадцать минут превратились в 3:4.

– На Пильгуя Бесков не попер?
– Вратари тогда начудили. То Пильгуй мимо мяча махнет, то Пшеничников с сорока запустит. Но та тренерская плеяда старалась голкиперов не трогать. Хотя однажды у Яшина с Бесковым и был инцидент – все на том же турнире в Чили. Играем с бразильцами. Лева от ворот мяч вводит, а защитник отвернулся. Чужой перехватил, метров с тринадцати бьет – Лева из нижнего угла вытаскивает. Бесков вскакивает со скамейки: “Старый идиот, ты что делаешь?!” Лева перчатки сбрасывает – и к нему. Витек Аничкин его на полпути перехватил. Прочитал ситуацию. Бразильцы тем временем угловой подают – а вратаря нет! Одни перчатки на земле!

– Забили?
– Обошлось. На Бескова Лева долго еще злился. А Чили он особенно не любил. Весь Союз считал, что именно Яшин в 1962-м проиграл чемпионат мира. После поражения от чилийцев Леву спартачи чуть не отлупили в Лужниках. “Волгу” его сжигали.

– Возвращаясь к переигровке в Ташкенте. Бесков не просто вас обвинил – сказал, что продали матч каким-то картежникам.
– Меня он заподозрил, потому что сестра моей жены была замужем за лучшим картежником в той компании, Левой Кавказским. Конечно, я этих ребят знал. Это ж не шулера какие-то – высшая лига!

– Как не шулера?
– Нет. Не путайте с теми, кто по поездам туза из рукава вытаскивал. Это люди с математическим образованием.

– Самый экзотический персонаж?
– Был такой Гурам Хромой из Кропоткина. Картежники лихо на бильярде играли. Так его, безногого, привозили на каталке – поднимали на специальную подставку. А руки – железные. Никто так шары не гонял.

– Бесков тоже был знаком с этими картежниками?
– Разумеется. Футбол они любили, на матчах нередко бывали. О, случай вспомнил. Поехал куда-то Бесков на моей “Волге”, по дороге колесо спустило. А колпаки у меня были интересные, специально заказывал в Баку. Он не знал, как отвернуть. Стоит в растерянности. Мимо картежники едут. Но не “высшая лига”, а “вторая”, – они в аэропорту работали. Потом рассказывают: “Валерка, глядим – твоя машина. И Константин Иванович с колесом мучается. Сразу остановились, помогли поменять”.

– А когда Бесков обвинил Аничкина с Еврюжихиным? Там же, в Ташкенте?
– Нет, в Москве. В раздевалке только на меня набросился. Понимаете, Бесков из поколения, воспитанного Михеем. Это своеобразные люди. Если что-то вбили в голову, переубеждать бесполезно. И с Трофимовым было так же. Вот заявил мне однажды: “Ты в Москве пил!” – “Да я в Вологде был! Играли там, легко проверить”. – “Нет, ты от меня спрятался” – “Да чего мне прятаться? Мы что с тобой, Василий Дмитриевич, не пили?!” Все равно не поверил. Кстати, знаете чем “команда лейтенантов” отличалась от “Динамо”?

– Чем?
– В ЦДКА пили все, причем вместе. За два дня до матча Григорий Федотов говорил: “Все, братцы, теперь за работу”. Натянут по два шерстяных свитера – и на поле. К игре – как огурчики. Очень дружная была команда. А в “Динамо” пятеро гудят, остальные – нет. Трофимов зарплату получит – и неделю на “Динамо” в каморке у чистильщика обуви спит, пока все деньги не пропьет. Лишь после женитьбы благодаря Оксане взял себя в руки. Она пивом торговала, подобрала его и привела в порядок. А Михаил Семичастный, например, к алкоголю не притрагивался. Но умер рано – и какого только рака у него не нашли.

– Судьба.
– Семичастный был заядлым охотником. Как-то с Володькой Глотовым в лесу оленя завалили, на костре зажарили. А он жесткий, как сапог, разжевать невозможно. Глот смеется: “Это Майкл оленя так загнал”. У Глота юмор своеобразный был.

– Жизнь Глотова, чемпиона СССР 1963-го, оборвалась трагически.
– Да, сел в тюрьму. За что – не знаю. Там кто-то из уголовников его и убил. Доску с гвоздем воткнули в сердце. Тело обнаружили утром.

***

– Гуляет история о том, как Бесков в последний момент раздумал отдавать игру тбилисскому “Динамо” в 1967-м. Почему он это сделал?
– Понятия не имею. В первом круге мы играли дома. После матча меня и Хурцилаву позвали в кабинет к председателю московского городского комитета “Динамо” Дерюгину. Заходим, там Бесков и Соловей (Вячеслав Соловьев, главный тренер тбилисцев). “Валера, – слышу, – во втором круге разберетесь, кому очки нужнее будут”. Мы с Хурци смеемся: “А то без нас не разобрались бы. Но раз так – еще лучше”. И вот, игра в Тбилиси. Мы обеспечили себе второе место, а хозяевам, чтобы бронзу взять, надо побеждать. Все уже решено – игру отдаем. А с утра Бесков огорошил: “Проигрывать не будем. Передай грузинам – согласны только на ничью”. – “Константин Иванович, вы что? Тогда играть не буду”. “И я не буду”, – говорит Число. Анюта (Аничкин) тоже отказался. Едем на базу тбилисского “Динамо” к Соловьеву. “Но вы-то на поле не выйдете?” – уточняет. “Вячеслав Дмитриевич, обижаете…”

– Как сыграли?
– Попали 1:5. Бесков из Тбилиси вылетел в Москву на нас жаловаться, а команда со вторым тренером Владимиром Ильиным – на игру в Ереван. “Арарату” шестое место светило, так они деньги совали, упрашивали проиграть. Говорю Ильину: “Не знаю, как закончим, но биться будем честно”. В Ереване обожали “Спартак” – потому что там Симонян, Овивян, Амбарцумян. С нами же все время задницу рвали. А судила бригада из Баку – родного города Фальяна, главного тренера “Арарата”. Арбитров этих он, конечно, знал.

– “Прибивали” вас?
– Не то слово! Два гола Численко не засчитали! Наконец, при счете 1:1 минуте на 86-й подаем угловой. Мяч отлетает к Вадику Иванову, который метров с двадцати бьет в “девятку”. Главный свистка не дает, смотрит на бокового, чтоб тот флажок поднял. Но откуда здесь офсайд? Я к судье несусь, хватаю за глотку: “Свисти, гад!”

– А он?
– Свистнул. Мы 2:1 выиграли. Так потом этот судья Аничкину жаловался: “То, что Маслов душил меня, ерунда. Обидно, что обозвал врагом русского народа!” А в Москве выясняем, что динамовское начальство Бескову разнос устроило: “Мы же не шпана. Раз договорились – всё!”
Через два года – другая история. Матч с бакинским “Нефтяником”. Если ничья – обе команды проходят в финальный турнир (чемпионат СССР-1969 проходил в два этапа, в финальный турнир из двух групп вышли команды, занявшие места с 1-го по 7-е). Если кто-то проигрывает – мимо кассы. А у нас играл Валера Гаджиев из Баку, через него прощупали ситуацию. И решили: ничья так ничья. Зачем рисковать?

– Действительно.
– Одним из наших конкурентов был “Арарат”, который тренировал Пономарев. Прежде он в “Динамо” работал. Хороший мужик, игроки его уважали. Начальство перед игрой попросило меня и Аничкина поговорить с Пономаревым. Мы не стали скрывать – договорились с “Нефтяником” на ничью, обратной дороги нет. В первом тайме ведем 1:0, тут Сэм издали заряжает, вратарь среагировать не успевает и – 2:0. Я к Сэму: “Что творишь?! Нам же теперь два пропускать…” Во втором тайме расступаемся, а эти никак забить не могут. Туаев бегает злой: “Эй, когда пропускать будете?”

– Сравняли?
– Еле-еле. Но Пономарев на трибуне еще при счете 2:0 кому-то сказал: “Все равно ничья будет”. Бесков в раздевалку заходит и в крик: “А-а, б…, договорились!” Мат-перемат. Яшин голову поднимает: “Так вы договорились?!” Я отвечаю: “Мы-то договорились, но ты, лучший вратарь мира, чего ж два запускаешь?” Сразу утих.

– Яшин был не в курсе?
– Да вся команда знала, что с Баку условились на ничью! Это Бесков и его помощники, спящие красавицы, сосчитать не могли, что результат всех устраивает. А вечером на базе мы с Аничкиным столкнулись с Константином Ивановичем. Был он, мягко говоря, не в форме. Опять затянул: “Вот, продали, туда-сюда…” Я не сдержался, ответил. Бесков накатал “телегу”. И за оскорбление старшего по званию нам с Аничкиным влепили по пять суток губы.
Бесков недели две не подпускал нас к тренировкам. Начальство из МВД настроили так, чтоб убрать меня, Аничкина и заодно – Численко. Но вступились люди из КГБ, которые тоже курировали клуб: “Решать мы будем”. Им объясняли: Бесков не желает этих игроков видеть в “Динамо”. А в ответ слышат: “Ну и снимайте его тогда”. Вскоре собрали команду, нас позвали. Обсуждают, кого тренером назначить. Я поднимаюсь: “Оставляйте Константина Ивановича”. Все поразились: “Как же вы работать с ним будете?” – “Ничего, разберемся. Для команды лучше тренера не найти”.

– Ни разу не пожалели, что отстояли Бескова?
– Никогда. “Динамо” был нужен именно Бесков. А обиды… Я могу обижаться несколько секунд. А уж на Константина Ивановича – тем более. Да и он отходчивый.

***

– Как Бесков убрал вас из “Динамо” в 1971-м?
– В октябре сгорели дома Тбилиси 1:2, Гуцаев нас с Зыковым весь матч возил. После этого Бесков предложил мне поиграть за дубль. Я понял, куда клонит. Говорю: “Константин Иваныч, иди на… Пойду я в хоккей играть”. Посмеялись, пожали друг другу руки – и разбежались. Я без претензий. Понимаю, как надоел ему за столько лет. Следом он и от Анюты избавился.

– Про смерть Аничкина разные слухи ходили.
– Это Мудрила (Мудрик) распространял, он же разведчик. На самом деле все прозаично. У отца Аничкина был день рождения. Витька перепил – и сердечко не выдержало.

– В 33 года.
– Он был очень впечатлительный, близко к сердцу все принимал. А тут из “Динамо” попросили, жена подала на развод. И пошло… Женат он был на грузинке, которую звали Света. Знакомые устроили ее на работу в магазин антикварной мебели. С директором этого магазина она и сошлась, сын родился. Аничкин страшно переживал. Особенно по дочке скучал. Последний раз я их видел, когда Аленке было лет двенадцать. Удивительно похожа на отца. Сидела в машине – и у нее даже кончик носа потел, как у Витьки. Вот Светку я едва узнал.

– Почему?
– Располнела невероятно. Как мы втроем… Аничкин умер 5 января 1975 года – в этот день наша сборная по хоккею с мячом улетала на чемпионат мира в Швецию. А 3-го мы встретились с Витькой. От выпивки он отказался: “Нет-нет, не сегодня. Иду насчет работы договариваться”. Я и представить не мог, что жить ему оставалось два дня. Когда узнал о смерти, сказал Трофимову: “В Швецию не еду”. Тот в шоке: “Валера, без тебя чемпионат мира я не выиграю. Хочешь – на колени встану?” Трофимова понять можно: в сборной как раз затеял смену поколений, а я – ведущий игрок.

– Разве нельзя было проводить друга и позже прилететь?
– Исключено. Звучит нелепо – но тогда отдельно от команды за границу не выпускали. В общем, уговорил меня Трофимов. А жене на похороны велел отнести венок. К “Динамо” Аничкин отношения уже не имел, поэтому никого в клубе не волновало, где его похоронят. Отец же уперся – только в деревне.

– В какой деревне?
– Был у них домик в полусотне километров от Москвы по Ленинградскому шоссе. Там мама Витюши похоронена. Рядом с ней его и положили. Причем могила не на кладбище, а ближе к дому. Недавно люди из “Динамо” поехали туда, искали-искали могилу – но не нашли. Местные говорят, что ее с землей сравняли – когда расширяли трассу.

– Почему Численко после завершения карьеры работал в тресте озеленения Москвы?
– Ему это действительно нравилось. Он любил в саду копаться. Число всю жизнь пил. В этом смысле – уникальный футболист. Если не поддаст – играть не может. Бродит ночь, мается от бессонницы. Зато выпьет, отключится, поспит – и летает по полю. Но бочка у каждого своя. Моя вот десять лет назад заполнилась.

– И что?
– Все, с той поры ни капли. В какой-то момент почувствовал: пора заканчивать. Я раньше в голове сотни номеров держал – никакой телефонной книжки не надо. И вдруг с памятью проблемы начались. Многое стал забывать. Порой день целиком выпадал. Р-раз – и не помню, что было вчера. Потом уже не день – три! Вот здесь я испугался. И завязал.

– Из московского “Динамо” вы отправились доигрывать в Махачкалу?
– Должен был – в Ташкент, на уровне министров договорились. А мы как раз там на сборах были. Пшеничников увидел Бескова с Яшиным, подошел: “Что Маслов-то тянет? Ему уже, как обещали, “Волгу” сделали, квартира стоит…” И вся комбинация рухнула. Ведь Бесков-то ничего не знал. В итоге сказали мне: езжай по-тихому в Махачкалу.

– Тренировал вас Гаджиев?
– Он хороший, очень хороший. Но все равно – ботаник. Запахов не чувствовал, обоняния никакого. Ребята пользовались. Ему, бедному, тяжело приходилось. Команда жила под трибуной, зарплату по два месяца не видели. Кеды не на что купить. Мне-то хоть “Жигули” дали.

***

– На хоккей с мячом выбираетесь?
– Да, хотя он сильно изменился – и не в лучшую сторону. Раньше в хоккей с мячом играли все. Пожалуй, кроме Бескова. Я над этим посмеивался, а Лера сердилась: “Маслов, что ты выдумываешь? Мы с Костей катались”. Ага, говорю, катались – на “снегурочках”, под ручку. С клюшкой я его никогда не видел.
Так вот, прежде хоккей с мячом был в большом почете. А нынче туда идут те, кто в шайбу и футбол не попал. Когда выхожу за ветеранов, опасаюсь, чтобы Гоша Канарейкин не сшиб. Но раз оказался на льду с 16-летними воспитанниками “Динамо” – и быстро вышел из игры. Если там одного Канарейкина надо бояться, то здесь – всю команду. Никакой координации, просто ужас!

– Знаменитый фотограф Дмитрий Донской как-то попросил вас исполнить трюк – пробросить клюшку за спиной. Так вы прямо во время матча крикнули ему на бегу: “Готов? Снимай!”
– Мы с Димкой дружили. Что ж не похохмить? Хороший снимок вышел!

– Когда на матче вам было особенно холодно?
– В Архангельске играли при температуре под сорок, ветер обжигает. Лед стеклянный, коньки не едут и не тормозят. Шведы специально под такую стужу коньки желобком точили. Вовка Коровин палец отморозил на руке.

– Вы не отмораживали ничего?
– Я за 70 долларов в Швеции купил “дубленку” на коньки. Накладка от холодов. Дороговато, конечно, а что делать?

– Какие еще поездки за границу сохранились в памяти?
– Сколько с “Динамо” ездили по миру… Вот тогда я и понял: как играем в футбол, так на нашу страну и смотрят. В 1965-м в Лондон собирались, читаем в наших газетах: “Англия – враг номер один”. А мы там с ума сошли от того, как русских любят. В магазин заходишь – расплываются. А зайдет немец – продавцы задом поворачиваются, я сам видел!

– Это почему же?
– С войны было такое отношение, хоть тогда после ее окончания уже двадцать лет прошло.

– А как вы в магазинах объяснялись?
– На ломаном английском. Нормальный человек сориентируется. Но вот в Южной Америке со сборной были, Маслаченко зашел в магазин и спрашивает: “How much эти ботинки?” Продавец глазами хлопает – ничего понять не может. Долго потом смеялись…