Татьяна Тарасова говорит, что ее отца заставляли скатать договорняк на Олимпиаде-1972. Есть минимум пять причин, почему это чушь

Все эти дни, пока шла Олимпиада в Токио, я тоже был в Японии, но на других Играх, зимних, в Саппоро 1972 года. Это был год великого хоккейного перелома: последний турнир Чернышева и Тарасова в качестве тренеров сборной, назначение Всеволода Боброва, первый – после «пражской весны» – чемпионат мира в униженной Праге, потом первая Суперсерия против хваленых канадских профессионалов и конфликт Тарасова (и примкнувшего к нему Фирсова) с Бобровым.

Собственно, к этой ревности, пожизненной обиде Тарасова (не он стал первым, кто победил НХЛ) и восходят практически все эти поздние, классические мифы и легенды (в том числе №17). В общем, я взялся потихоньку, неспеша, кирпичик за кирпичиком, разобрать несколько устойчивых мифов про хоккей 1972 года. Первый: о том, как Анатолию Тарасову советское спортивное начальство предложило скатать договорную ничью со сборной Чехословакии в последнем матче Олимпиады-72.

_{Сборная СССР в январе 1972 года. Крайний слева – Аркадий Иванович Чернышев. Крайний справа – Анатолий Владимирович Тарасов}

В феврале 1972 года председатель всесоюзного Спорткомитета Сергей Павлович Павлов вызвал к себе на ковер Анатолия Тарасова. Заканчивались зимние Олимпийские игры в Саппоро. В последний соревновательный день, в воскресенье 13-го, предстояло разыграть медали хоккейного турнира, и Павлов, получивший соответствующее указание из Москвы, из ЦК, потребовал от тренера нашей сборной сыграть договорной матч со сборной Чехословакии. Ничья устраивала обе команды – в этом случае советские хоккеисты брали золото, а братские, социалистические чехословаки опережали в таблице сборную США и получали серебро.

Энергичный, амбициозный Павлов недолюбливал Тарасова еще с весны 1969 года, когда тот, возмутившись судейским беспределом, увел с площадки команду ЦСКА в решающем, чемпионском матче против «Спартака» – прямо на глазах хоккейного болельщика Брежнева.

«Румяный комсомольский вождь, – неприязненно писал про Павлова Евгений Евтушенко. – На нас, поэтов, кулаком грохочет и хочет наши души мять, как воск».

Вот и сейчас Павлов пытался давить, ломать Тарасова, говоря, что в особо сложных, политических обстоятельствах нужно поддержать чехословаков.

Тарасов категорически отказался. Сборная СССР победила в последнем матче сборную ЧССР со счетом 5:2, завоевав третьи подряд золотые олимпийские медали, чехословакам же пришлось довольствоваться лишь бронзой.

Мстительный Павлов не простил Тарасову этого неповиновения. Сразу после Олимпиады великого тренера убрали из хоккея – всего-то в неполные 54 года. А вместе с ним и его постоянного соратника по сборной Аркадия Ивановича Чернышева.

Так или почти так эта история описывается в последние десятилетия.

Она постоянно звучит, и с каждым годом все жестче, отчаянней в интервью дочери Тарасова – Татьяны Анатольевны. (Например, так). Она попала в лоялистскую биографию Тарасова, вышедшую в некогда знаменитой серии «Жизнь замечательных людей». Ее постоянно пересказывают в «исторических» публикациях на спортивных и не очень сайтах, упоминают в документальных фильмах, она, наконец, попала в википедию. Она стала почти правдой, почти общепризнанным фактом, утвердившись в коллективном бессознательном любителей хоккея, но так ли все было в действительности, в феврале 1972-го, в олимпийском Саппоро, почти 50 лет назад?

Я решил восстановить реальные события, как и положено в истории – спокойно: слушая свидетелей с разных сторон, ища независимые источники и новые документы.

Спойлер: в современной Чехии гуляет ровно противоположная версия. Это советские чиновники (вариант: Тарасов), боясь упустить в последнем матче золотые медали, предложили сборной ЧССР сыграть вничью, а чехословацкие спортсмены гордо и гневно отказались.

1. Почему за договорняком пошли к Тарасову?

Татьяна Анатольевна Тарасова: «Председатель Спорткомитета вызвал отца и попросил сыграть с чехами вничью».

Главный вопрос: почему в этой трагической истории Павлов вызывает к себе второго тренера? Не главного тренера, не весь тренерский штаб, а одного Тарасова?

Старшим (главным) тренером сборной, а также председателем Всесоюзного тренерского совета и членом Президиума Федерации хоккея СССР был, напомню, Аркадий Иванович Чернышев, а не Тарасов.

Или главный тренер был настолько малозначащим, безропотным человеком, что сыграть договорный матч можно было, не ставя его в известность? Или просто поставив перед фактом принятого без его участия решения?

Болельщики и сегодня яростно спорят о распределении ролей в том легендарном тренерском тандеме, но в воспоминаниях хоккеистов сборной СССР той поры давно установился консенсус: на Тарасове в большей степени лежала физическая подготовка команды и тренировочный процесс, а непосредственно игрой руководил Чернышев. И, главное, какие бы разногласия не возникали на их тренерской кухне, на команду всегда выносился общий, согласованный вердикт.

Давить Павлову надо было или на Чернышева, или на обоих сразу.

Но давайте рассмотрим сначала чисто хоккейную, турнирную ситуацию накануне матча СССР – ЧССР в Саппоро.

2. Действительно ли ничья устраивала обе команды?

ТАТ: «Наша команда уверенно вышла на первое место. А вот какую ступень на пьедестале займут хоккеисты Чехословакии — вторую или третью, зависело от результата игры с советской сборной».

_{В 1972 году за победу начислялось, напомним, два очка, а за ничью – одно.}

За тур до окончания олимпийского турнира сразу четыре команды из шести претендовали на медали. Сборная Чехословакии – при худшем для нее варианте – уходила за черту призеров, и этот сценарий казался весьма реалистичным. Основным ее конкурентам, Швеции и США, предстояло сыграть с аутсайдерами, Финляндией и Польшей, соответственно, причем при равенстве очков (по 6) американцы опережали бы в таблице ЧССР за счет победы в личной встрече (5:1).

В этот момент в чьей-то советской чиновной голове и могла родиться идея комфортного договорного матча. Ничья гарантировала сборной СССР золото (8 очков), а чехословакам (7 очков) – серебро, даже при шведской победе над финнами. Накануне, 10 февраля, чехословацкая команда вырвала в концовке победу у шведов – 2:1 (блистательно играл вратарь Владо Дзурилла), и теперь уже ЧССР имела бы преимущество при равенстве очков над капиталистическими скандинавами.

А в лучшем, самом оптимальном для Чехословакии варианте олимпийскими чемпионами становились именно они.

Да-да, в этом традиционном пересказе, где советский чиновник грубо понуждает Тарасова сыграть договорняк, чтобы помочь с медалями несчастным братьям-славянам, почему-то все время забывают сказать, что заключительный матч турнира между СССР и ЧССР был за золото. Или-или. Либо мы их, либо они нас.

Когда в 12.33 команды СССР (в традиционной красной форме) и ЧССР (в белой) вышли на лед Саппоро, в Москве и Праге было раннее и совсем темное еще зимнее утро воскресенья. Брежнев и Гусак, возможно, пока спали и не знали, что ситуация немного изменилась. За час до нашего матча шведы неожиданно проиграли тогда еще совсем слабой Финляндии (3:4). Таким образом, Швеция откатилась на четвертое место, а сборной Чехословакии уже были обеспечены олимпийские медали, как минимум – бронзовые.

Между серебром и бронзой – такая ли уж большая разница, когда на кону стояло золото, первое в истории чехословацкого хоккея? Бронза у них уже была – в Инсбруке-1964, и серебро тоже было – в Гренобле-1968.

Согласие на ничью с советской командой означало для Чехословакии добровольный отказ от золотых медалей.

Эта оговоренная ничья устраивала в первую очередь советскую сторону (или только советскую сторону), именно она позволяла нашей команде получить золотые медали без нервов, неожиданностей и лишних хлопот. И «Павлов», отправляясь давить «Тарасова», прежде всего должен был договориться со своими чехословацкими коллегами. Ну а как иначе? Согласие – продукт договоренностей двух сторон.

Допустим, что Брежнев и Густав Гусак, возглавивший чехословацкую компартию после подавления «пражской весны», определили судьбу медалей между собой и спустили приказ к выполнению ниже, на советского спортивного министра Павлова и руководителя «Союза ледяного хоккея ЧССР» Зденека Андршта – но как возможно было реализовать этот сговор на площадке? Чисто по-хоккейному? Как себе это представляет Татьяна Анатольевна и все те, кто повторяет вслед за ней эту версию?

Давайте представим сами.

3. Как превратить матч за золото в договорную ничью?

ТАТ: «В ходе игры Вацлав Недомански грубейшим образом снес одного из наших хоккеистов, отец не сдержался и обложил его по полной программе».

Предположим, Тарасов, или Чернышев, или оба согласились бы, прогнулись. Предположим, что они уговорили лидеров, ветеранов и доверенных им игроков, объяснили бы им партийную надобность ничьей. Фирсов, Михайлов, Харламов, Мишаков умышленно бы мазали. Рагулин, Ромишевский, Кузькин расступались и давали бросать сопернику по открытым воротам, а Третьяк пропускал шайбы.

Искомая ничья – 4:4 к 58-й, предположим, минуте матча.

Теперь вопрос: скажите мне, какой советский чиновник рискнул бы партбилетом и под личную ответственность дал в ЦК гарантию, что чехословаки честно соблюдут договоренность, а не забросят в концовке пятую шайбу? Например, какой-нибудь антисоветчик Недомански? Или что в ворота Третьяка не влетит дурная, непонятливая шайба после случайного отскока или рикошета?

Нет, это надо быть полным идиотом, чтобы в такой спортивной и политической обстановке ставить под угрозу олимпийское золото и всю свою чиновничью, партийную карьеру.

Нет, воля ваша, ни Сергей Павлович Павлов, ни его зам Георгий Михайлович Рогульский, ни Андрей Васильевич Старовойтов, хоть и давний недруг Тарасова, киношными идиотами не были.

Не был идиотом и Брежнев.

Замечу еще, что в этой классической байке, «как чиновники заставляли Тарасова играть договорняк», обычно не упоминаются детали, точное описание сцены: кто именно, когда, где, перед каким конкретно матчем, что думал об этом сам Павлов. Это всегда сферическое зло в вакууме, давящее на честного тренера. Это такой обобщенный образ гада Чинуши, каким изобразил его в фильме-сказке «Легенда №17» талантливый Владимир Меньшов.

_{Владимир Меньшов в роли Эдуарда Михайловича Балашова в фильме «Легенда №17»}

4. А что за политическая обстановка тогда была?

Зимнюю Олимпиаду в Гренобле 1968-го Советский Союз впервые проиграл, уступив в общем медальном зачете норвежцам. У нас было только 5 золотых медалей, а всего медалей – 13. После Гренобля и было принято решение реформировать советский спорт, а его руководителем назначить Сергея Павловича Павлова, любителя спорта и музыки, товарища Юрия Гагарина и Александры Пахмутовой (песня «Трус не играет в хоккей» родилась в этом дружеском кругу). Павлов слыл талантливым организатором.

Он был выдвиженцем Никиты Сергеевича Хрущева, его фаворитом, однако даже при Брежневе, активно чистившем руководящие ряды от ставленников Хрущева, Павлов сохранил поначалу свой пост первого секретаря ЦК ВЛКСМ. Перевод на спорт случился, когда Брежнев избавлялся от группировки Шелепина («железного Шурика») и Семичастного (председателя КГБ), что было для Павлова заметным понижением в партийной иерархии, с другой же стороны – спорт считался одним из важнейших идеологических участков советской и партийной работы. Триумфальные Игры в Саппоро (зимние) и Мюнхене (летние) стали первым олимпийским циклом, которым он руководил лично.

Олимпиада в Саппоро при этом начиналась для нас нервно и неприятно. Всего за месяц до Игр, в январе центральные улицы Саппоро были увешаны «провокационными плакатами», требующими вернуть Японии «северные территории», то есть южную часть советских Курил, а японский премьер-министр Эйсаку Сато на встрече с президентом США Никсоном просил того о посредничестве в возвращении исконной японской земли. Советские дипломаты сбились с ног, снимая эти плакаты и напряжение.

Возникла неожиданная проблема и в спорте: острый конфликт между президентом МОК, престарелым американским джентльменом Эвери Брендеджем (ему шел 85-й год, НОК США он возглавил в 1928 году, МОК – в 1952-м) и Международной федерацией лыжного спорта (FIS).

Скандал начался с обсуждения любительского статуса горнолыжников из Австрии и Франции, получающих опосредованные деньги за свои занятия спортом, но быстро перекинулся на соцлагерь. 14 января «Нью-Йорк Таймс» писала: «Многие из тех спортсменов, которые будут участвовать в состязаниях в Саппоро, по сути дела, не являются любителями в прежнем смысле слова. В коммунистических странах подготовка спортсменов финансируется государством через вооруженные силы или промышленные предприятия, принадлежащие государству… Несомненно, каждый советский или венгерский спортсмен – это профессионал».

Павлов обещал в ЦК заручиться поддержкой членов МОК из северных, лыжных, заинтересованных не меньше нашего стран – Швеции, Норвегии, Финляндии, чтобы избежать экстренного – за 2 недели до начала Игр! – исключения всех лыжных дисциплин из олимпийской программы. В итоге советские спортсмены взяли в Саппоро 5 из 7 золотых медалей, разыгрываемых в «гладких» лыжах.

СПРАВКА. О Сергее Павловиче Павлове написано незаслуженно мало в современной спортивной и исторической литературе. Чаще его вспоминают в роли первого секретаря ЦК ВЛКСМ, как деятеля хрущевской «оттепели» и брежневских «заморозков». Гораздо реже – как главного по спорту на протяжении 15 лет, самых успешных в истории советского спорта. Про Павлова вышла лишь одна книга (Всеволод Кукушкин. «Лидер». – М.: издательство «Человек», 2011). Рекомендую и статью Елены Сергеевны Вайцеховской, олимпийской чемпионки и известной спортивной журналистки, бывшей лично знакомой с Павловым: «Министр золота». Памяти Сергея Павлова».

Сергей Павлович Павлов

А уже во время Олимпиады к дискуссии о профессионализме советских спортсменов подключились шведы.

Хоккейную сборную Трех корон на этом турнире тренировал канадец Билл Харрис, трехкратный обладатель Кубка Стэнли в составе «Торонто», 36-летний тренер-дебютант (а в будущем 1974-м – главный тренер сборной ВХА в Суперсерии против СССР). Во втором туре 7 февраля наши играли со шведами, и накануне несдержанный на язык Тарасов в интервью шведским журналистам презрительно отозвался о тренерских способностях Харриса. Тот матч советская сборная выиграть не смогла. Ведя в счете 3:1, наши пропустили две шайбы в последние 15 минут, что вызвало иронические комментарии в шведской прессе.

Однако сарказмом дело не кончилось: 9 февраля шведские СМИ подняли волну, докатившуюся и до Саппоро. Поводом, пусть немного потешным (но тогда было совсем не до веселья) стало то обстоятельство, что Анатолий Фирсов надиктовывал свои впечатления об Олимпиаде в газету «Социалистическая индустрия». Формально это были не интервью, а публикации, подписанные его фамилией. То есть за гонорар, за деньги. Это было, по мнению шведов, прямым нарушением правил МОК. Утром 12-го, за сутки до нашего матча против Чехословакии, Билл Харрис потребовал аннулировать результат игры СССР – Швеция, засчитав техническое поражение советской сборной (Здесь я воспроизвожу давнюю статью из газеты «Весь хоккей» журналиста-международника Николая Вуколова, много лет проработавшего в корпункте ТАСС в Стокгольме).

Советам – поражение, Фирсову – дисквалификацию! Такие возгласы раздавались в Саппоро, что не могло не нервировать всю советскую делегацию. И хотя Олимпиада уверенно шла к общей победе сборной СССР в медальном зачете (биатлонисты выиграли эстафету, Ирина Роднина и Алексей Уланов – парное фигурное катание), последние дни Игр были смазаны еще одним скандалом.

10 февраля в Москву вылетел рейсовый самолет «Аэрофлота», на котором покинули Японию – досрочно и под надзором офицера КГБ – серебряные призеры Олимпиады фигуристы Людмила Смирнова и Андрей Сурайкин. Секс-скандал с советскими фигуристами, случившийся в слишком тесной Олимпийской деревне, тоже стал доступен мировой прессе и широко обсуждался в Саппоро (коллега Алексей Авдохин подробно писал об этом тут). К его оперативному разрешению в Москве были подключены и отдел пропаганды ЦК КПСС, и лично председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов – межведомственная переписка хорошо сохранилась в российских архивах.

Любые попытки вмешаться в результат чемпионского матча СССР – ЧССР тоже должны были сохранить хоть какие-то следы в документах Спорткомитета, ЦК и КГБ. В подобные донесения попадали и куда менее резонансные события. Например, на чемпионате мира 1971 года в Швейцарии Анатолий Владимирович Тарасов публично, на глазах игроков, нахамил журналистам двух главных советских газет, заявив, что «корреспондентов «Правды» надо бить», а «Известия» назвав «газетенкой».

Однако пора нам вернуться к нашим партнерам по социалистическому лагерю. Принято считать, что отношения между советскими и чехословацкими хоккеистами испортились в августе 1968 года, когда произошло то, что сейчас чаще всего называют «оккупацией», а тогда – операцией «Дунай» или вводом войск стран Варшавского договора, осуществленным по многочисленным просьбам чехословацкого народа.

Но это не так. Все началось гораздо раньше.

 _{Продолжение следует}