Почему Ленин проиграл Сталину и какие последствия это имело для СССР?

На длинном и тернистом пути Иосифа Сталина к абсолютной власти было много моментов, когда все повисало буквально на волоске и в любой момент могло обернуться не в его пользу. И один из них связан с последним периодом жизни Ленина, который будучи уже “придушенным костлявой” едва не стянул Кобу за ногу с вершины абсолютной власти. Это было время, когда история партии, СССР и всего мира могла пойти по совсем иному пути…

Борьба за власть: возвышение Сталина

Историки до сих пор жарко спорят о том, что же это было. Почему Ленин перед смертью так яростно и непримиримо атаковал верного Сталина? И многие сходятся во мнении, что поводом явилась та “необъятная власть”, которую к неудовольствию (и удивлению) многих Кобе за короткое время удалось сосредоточить в руках. Вот только виноват в этом больше сам Владимир Ильич нежели верный и послушный Иосиф Виссарионович…

Настоящее возвышение Сталина началось на бурных волнах острой и непримиримой политической борьбы, захлестнувшей партию сразу после Гражданской войны. Ленин, раньше всех осознавший ее гибельные последствия (апофеозом стал страшный голод с миллионными жертвами), решается на отчаянный шаг — повороту к так называемой “Новой экономической политике” (НЭПа), то есть фактически к возвращению капитализма.

Шаг верный — благодаря ему страна за несколько лет буквально восстаёт из руин. Вот только истинных большевиков такое положение дел явно не устраивает. Они фактически оказываются на позициях до “социалистической революции”. Неудовольство столь откровенным предательством всех “коммунистических идеалов” возглавляет Троцкий, который в отличие от многих не является “учеником” или соратником Ленина. Как самостоятельная политическая фигура он аккумулирует вокруг себя многих недовольных большевиков.

Но “вождь мирового пролетариата” тоже не мальчик: понимая, что грядут тяжёлые партийные баталии с “левыми”, он (при поддержке большинства) проталкивает на Х съезде партии в 1921 году коварную резолюцию “О единстве партии“, запрещавшую фракционную деятельность в РКП(б).

Во многом, она станет роковой для всей верхушки большевистской партии…

Ильич в Горках

Сам Ленин в то время чрезвычайно уставший и во многом разочаровавшийся ходом своей революции человек (читайте его статьи того времени). К тому же необъяснимые головные боли надолго выбивают его из колеи. В этих условиях одним из тех, на кого он опирается в политической борьбе с Троцким, становится проверенный в делах немногословный член Политбюро Сталин, которого троцкисты издевательски дразнили “азиатом” и “левой ногой Ленина”.

 Именно под него с подачи вождя в начале 1922 года создают, как тогда говорили, “чисто аппаратный пост” генерального секретаря РКП(б), с помощью которого Ленин хочет навести порядок в бюрократической партийной волоките, а главное, сделать шумные и непредсказуемые баталии на партийных собраниях более мирными и управляемыми. Среди важных функций, которые получает в свои руки Сталин с новым назначением,

особого внимания заслуживают две: возможность формирования генсеком повесток заседаний Политбюро и контроль над кадровыми назначениями в партии. Завладев партийной кадровой машиной (причем в руки Кобы попали карьеры всех партийных функционеров среднего звена), Сталин получил такие рычаги власти, которыми в то время в партии не обладал никто. Остальное было делом техники и времени…

Кобаладзе в годы Гражданской войны

Конечно же, все это делалось Лениным (и его сторонниками, среди которых Каменев и Зиновьев) не из-за добрых сталинских глаз. Просто в это шумное время он был единственным среди них, имевшим склонность к усидчивости и презрительной среди трибунных вождей бюрократической работе. “Товарищ Картотеков”, как не без сарказма называли они тогда Кобу в шутку. Вот только одного не учел расчётливый Ленин — фактора насмешницы Истории!

Весь 1922 год на фоне сильных головных болей вождя мучили необъяснимые парезы, параличи и потери сознания, заставлявшие его надолго выключаться из политической деятельности. А власть, как известно, не терпит пустоты. Во время выхода из очередного многонедельного забытья Ленин с удивлением осознал, что Сталин… “украл” у него Партию…

“Учитель” прозревает

Мир и согласие между Лениным и Сталиным продолжались до осени 1922 г. Всю весну и лето Кобы регулярно навещал больного “учителя” в Горках и проводил с ним немало времени. Очевидно, что одной из целей его визитов было подробное информирование вождя о партийных делах, равно как и получение от него инструкций. Это было идиллическое время их неподдельной дружбы, отраженное как в сталинских статьях в “Правде” того времени, так и в воспоминаниях окружающих (например, в записках сестры Ленина Марии Ульяновой, которые после ее смерти легли в секретный Партархив были рассекречены аж в конце 80-х).

Но всё резко изменилось осенью 1922 года…

Лето 1922 г. Сталин у больного Ленина в Горках

Формально считается, что разногласия между ними вспыхнули вокруг вопроса об объединении советских республик. Сталин считал, что все они должны войти в Российскую Федерацию на правах автономий, а Ленин, напротив, предлагал сохранить за ними формальную независимость. Во время горячей дискуссии на эту тему с грузинскими коммунистами Орджоникидзе (человек Сталина) вспылил и ударил одного из них кулаком по лицу. Ленин ухватился за инцидент и “повел наступление на великорусский шовинизм”, подразумевая за этим Сталина и его окопавшихся повсюду назначенцев.

На самом же деле, как считают многие историки, реальным поводом ленинской атаки на Кобу стала та самая “необъятная власть”, которую тот сосредоточил в своих руках. Вернувшись осенью 1922 г. после очередного периода болезни в Кремль, Ленин осознал: партия чуть менее чем полностью управляется Сталиным. О том же ему сигнализировали Каменев, Зиновьев, и что интересно, политический враг Троцкий. Как писала в своих откровенных засекреченных записках Мария Ульянова:

Осенью были поводы для недовольства Кобой со стороны Ленина. Было видно, что под В.И. подкапываются. Кто и как, остаётся тайной…

Сестра Ленина Мария Ульянова

Очевидно, что именно поэтому вождь большевиков решил тогда как можно скорее убрать Сталина с поста генсека. Как и англичане, Ленин любил играть на разногласиях своего окружения, не допуская усилений какого-либо одного центра. Поэтому внезапно “выросший как на дрожжах” Сталин абсолютно не вписывался в картину опекаемой им “внутрипартийной демократии”. Коба любыми путями должен был быть спущен “с небес на землю”. И в союзники все более погружающийся в болезнь Ленин неожиданно решил призвать своего непримиримого политического врага — Троцкого…

“Учитель” атакует

По задумке Ленина, роковым для Сталина должен был стать ХII съезд партии. Осознавая, что его партийная судьба все ещё в руках вождя, Коба отказывается от сопротивления и сдается без “боя”. Он признает ленинское видение будущего устройства СССР, но вождь уже не принимает “капитуляции”. Более того, вскоре он находит новый повод для атаки на Сталина — конфликт вокруг вопроса о монополии внешней торговли. Большинство в ЦК еще в октябре 1922 г. высказалось за ее смягчение, но вернувшийся к работе Ленин поперек Сталина выступил резко против. Под его натиском в декабре Пленум ЦК изменил старое решение и принял ленинские поправки. И снова Коба оказался в унизительном положении. Вождь словно котенка тыкал его на виду всей партии мордой в “ошибки”.

В этот же период Ленин через Крупскую и секретаршу Лидию Фотиеву устанавливает связь с вчерашним врагом Троцким и через кооперацию с ним начинает расшатывать и ослаблять позиции укрепившейся сталинской группы (“тройки” — Зиновьева, Каменева и Сталина). Он предлагает Льву Давидовичу выступить на предстоящем съезде с критикой решения о монополии внешней торговли, очевидно, метя на смещение Кобы с поста генсека.

 Но узнавший об этом Сталин категорически отказывается вносить в программу будущего съезда речь Троцкого (это ещё раз показывает, какими рычагами реальной власти он уже тогда обладал). Более того, ещё 18 декабря 1922 года Пленум ЦК под его нажимом принимает секретное решение о политической изоляции Ленина. В резолюции Пленума издевательски указывалось:

На т. Сталина возложить персональную ответственность за изоляцию Владимира Ленина как в отношении личных сношений с сотрудниками, так и переписки…

Таким образом, Сталин возложил контроль за погружавшимся в болезнь Лениным на… самого себя, о чем Ильич, к счастью, тогда не узнал (а иначе его бы хватил кондратий гораздо раньше).

Тем временем Коба, узнав об очередном обмене записками между Лениным и Троцким, опираясь на свое же партийное решение, звонит Крупской и орет на нее площадной бранью, обвиняя в нарушении ленинского режима изоляции. Доведённая до слез жена Ленина рассказывает полупарализованному мужу об инциденте, вызывая его резкую реакцию.

Быстро осознав ошибку, Сталин снова пытается откатить назад. Он извиняется перед Крупской, но уже поздно — Ленин не хочет “дарить”. Мария Ульянова в своих засекреченных записках писала, что Сталин на стыке 1922-1923 гг. всячески искал повода загладить конфликт с вождём. Во время одной из встреч с сестрой Ленина он как-бы между прочим бросил:

Я сегодня всю ночь не спал. За кого же Ильич меня считает, как он ко мне относится! Как к изменнику какому-то. Я же его всей душой люблю. Скажите ему это как-нибудь…

Но Ленин непреклонен. Он отлично осознает, какого потенциального тирана взрастил своими же руками, а потому решительно настроен любыми путями отобрать у Сталина инструмент тирании. Так сказать, вернуть в партию баланс.

Дело запахло окончательным разрывом…

Ильич с женой в Горках

24 декабря 1922 г. болеющий вождь надиктовывает своему секретарю документ, который принято называть “Письмом к съезду”. В нем он выражает опасение расколом в партии, а главное, “необъятной властью” Сталина. В новой диктовке от 4 января он ещё более категоричен и прямо призывает “товарищей” обдумать способ перемещения Сталина с поста генсека.

Параллельно Ленин начинает раздувать так называемое “грузинское дело” (инцидент с рукоприкладством Орджоникидзе). Сталин обо всем этом сразу же узнает от той же Фотиевой, которая давно стала его агентом в ленинском окружении. Коба отчетливо осознает серьезность положения и ради лишения Ленина козырей инкогнито предлагает Орджоникидзе поскорее решить это дело компромиссом. Но Ленин не успокаивается и спустя два месяца после сталинской ссоры с Крупской неожиданно вновь поднимает этот инцидент на поверхность. Он пишет Кобе резкое письмо, в котором требует извинений…

Это был самый опасный период в политической карьере генсека, когда действительно все повисло на волоске. Собираясь с силами, Сталин не без раздражения отправляет Ленину ответ:

Т. Ленин!

Недель пять назад я имел беседу с тов. Н. Конст., которую я считаю не только Вашей женой, но и моим старым партийным товарищем, и сказал ей (по телефону) прибл. следующее: врачи запретили давать Ильичу полит. информацию, считая такой режим важнейшим средством вылечить его. Между тем Вы, Н. К., оказывается, нарушаете этот режим: нельзя играть жизнью Ильича…

Я не считаю, что в этих словах можно было усмотреть что-либо грубое или непозволительное, предпринятое «против» Вас, ибо никаких других целей, кроме цели быстрейшего Вашего выздоровления, я не преследовал. Более того, я считал своим долгом смотреть за тем, чтобы режим проводился. Мои объяснения с Н. Кон. подтвердили, что ничего, кроме пустых недоразумений, не было тут, да и не могло быть.

Впрочем, если Вы считаете, что для сохранения «отношений» я должен взять назад сказанные выше слова, я их могу взять назад, отказываясь, однако, понять, в чем тут дело, где моя «вина» и чего собственно от меня хотят.

Сталин.

7.III.23 г

Это было последнее письмо Сталина Ленину. Их последний контакт…

Кобу спасло тогда буквально чудо (“Провидение”, как сказал бы Гитлер): вскоре после этого письма Ленин снова впал в кому и вплоть до своей смерти в январе 1924 года больше к полноценной жизни не возвращался. Благодаря этому Сталину не без помощи “друзей” из Политбюро удалось минимизировать потенциальные последствия ленинского “письма к съезду”, а самое главное, “замылить” его предложение о смещении генсека с поста.

 Также был достаточно быстро замят и “грузинский инцидент”. Правда, политические позиции Сталина после всех этих манипуляций заметно ослабли (он стал как бы должен Зиновьеву и Каменеву за помощь в преодолении “ленинского наследия”), но это, как говорится, уже совсем другая история. О ней мы еще обязательно поговорим позже.

А сейчас зададимся вопросом: а как бы все повернулось, если бы Ленину удалось тогда дожать Сталина и сместить его с поста генсека?

Фактор, спасший Сталина-диктатора

Гадание на кофейной гуще

Очевидно, что если бы Ленин дожил до съезда, а самое главное, выступил бы на нем, Сталин был бы смещен. Конечно, чисто физически ему бы потом ничего не было. Ведь все ленинское наступление на него было затеяно исключительно из-за “необъятной власти”. Совершенно бесспорно, что после того, как Ленин лишил бы его этого рычага, он все равно оставил бы Сталина на верхних позициях в партии. Вообще, подобного рода ленинские атаки не были редкостью в большевистской партии. Вождь не единожды устраивал партийные склоки против многих видных большевиков. И все рано или поздно заканчивалось примирением без серьезных последствий.

Другое дело, как бы этот ленинский шаг повлиял на историю как нашей страны, так и, пожалуй, всего мира. Ведь не будь Сталин генсеком, он бы с большой долей вероятности никогда бы не выбился на роль диктатора партии. Даже с помощью столь мощных инструментов власти у него на это ушли долгие годы, а без поста генсека вряд бы стало возможно вообще. Вероятно, тогда в большевистской партии утвердилась бы модель коллективного руководства, как, например, при Брежневе или Хрущеве. Да, вероятно, рано или поздно и тогда появился бы “первый среди равных”, но столь мощным диктатором он бы не стал. Не смог бы стать.

Хорошо это или плохо?

Умеренный Сталин времен коллективного руководства

Опять же, гадание на кофейной гуще, но совершенно точно можно было бы избежать многих ненужных сталинских крайностей, стоивших миллионы жизней. Ведь коллегиальность — всегда компромисс. Да и если посмотреть на показатели социально-экономического роста в СССР времен коллективного руководства, они всегда были достаточно высокими. По крайней мере, у них всегда был естественный, а не искусственно раздутый потенциал роста.

Кстати, даже диктаторством Сталина полностью разрушить эту модель не удалось. Как птица Феникс, она поднималась все последние сталинские годы (пользуясь его старчеством и дряхлостью), а сразу же после смерти вождя моментально утвердилась без какого-либо согласования и планирования.

Все это доказывает, насколько же искуственной, неестественной и навязанной была сталинская диктатура даже в рамках ВКП(б)/КПСС. А все из-за тех нескольких проклятых ленинских решений 20-х гг., которыми он хотел приручить партию, но не успел, свалившись в геену огненную. А дьявол, как известно, исключительно всегда заполняет любую пустоту.