К Андропову с сухарями
Александр Мальцев: к Андропову с сухарями
За Мальцевым мы охотились долго. Но Александр Николаевич уходил от нас, словно от вражеских защитников сорок лет назад.
Он вообще не дает интервью. Даже в книжке о Мальцеве монологов самого героя почти нет. Говорят о нем другие люди.
Помог нам Андрей Сафронов, генеральный директор “Динамо”. Мальцев, занимающий в клубе должность советника, мог отказать кому угодно, но не ему.
В его же приемной мы и дожидались человека, которого когда-то Анатолий Тарасов назвал “хоккейным Есениным”.
– Посмотрите туда, – указал Сафронов. – Узнаете?
У стены стоял Кубок Гагарина.
– Мальцев, сколько играл, ни разу не был чемпионом. А сейчас, получается, стал. В плей-офф летал с командой на все матчи, от Бобруйска до Омска. Шампанское из этого кубка пил первым. И его фамилия там тоже есть!
О Мальцеве ходят легенды. Старые динамовцы рассказывают про его короткий роман с Софи Лорен.
Мы усомнились.
– Было-было, – уверили старые динамовцы. – И свидетель был, Мотовилов.
Анатолий Мотовилов погиб в 1990-м. Подтвердить факт романа может только сама Софи Лорен. Потому что Александр Николаевич на наши расспросы лишь усмехнулся.
Зато от истории, как с космонавтом номер два Германом Титовым на пограничном катере ловил бычков в нейтральных водах, отрекаться не стал.
А вот еще случай. Пригласили Мальцева с Виталием Давыдовым выступить в Комсомольске-на-Амуре. Да не где-нибудь, а в тюрьме. “В злой зоне”, уточнил Виталий Семенович.
Встретили как родных. Заключенные выстроились в ряд.
– Наша зона ни перед кем на коленях не стояла, – сказал старый вор. – А перед вами…
И зеки один за другим рухнули на колени. Сжимая шапки в руках. Мальцев с Давыдовым обомлели.
* * *
…В приемную 63-летний Александр Николаевич вошел запыхавшись.
– Уф-ф, три часа с дачи добирался! У меня хороший дом по Киевскому шоссе. Круглый год там живу.
– Ездите на чем?
– “Мерседес-220”. Но за рулем я редко. С нынешними пробками – одно мучение.
– Первая иномарка в вашей жизни когда появилась?
– Лет двенадцать назад, “шкода”. При советской власти “Волги” менял каждый год.
– Слышали мы про номера вашей “Волги”.
– Да, нам милиция подарок делала – красивые номера. Помогали ребята. Спрашивали игроков: “Какой хочешь?” Я возьми да скажи – мне 00-38.
– Почему?
– Они тоже поразились: почему “38”? Отвечаю: “В вашу же честь – Петровка, 38”. Но это на первой “Волге”. На следующих были номера 00-10. А у Харламова, например, на всех его машинах было 00-17.
– Здорово.
– Номера – это что. Главное, нам давали талон – “без права остановки”. На первой своей машине я с таким талоном год катался без прав! А иномаркой, кстати, чуть не обзавелся еще в 1970-м. В Стокгольме как лучшему нападающему чемпионата мира мне полагалась “вольво”. Радовался, правда, недолго. Ключи-то дали, а машину – нет.
– Обманули шведы?
– Они ни при чем. Это по нашим законам нельзя было за границей принимать подарки дороже 20 долларов, кажется. Все сдавали в cпорткомитет. Что уж об автомобиле говорить. На моей памяти оставить машину позволили только Третьяку, ему “тойоту” вручили. Посольские отзвонились в Москву – и вдруг разрешили.
Оторвавшись от дел, к нам заглянул Андрей Сафронов:
– Вы спросите, почему канадцам проиграли московскую cуперсерию. Александр Николаевич знает.
Мы притихли.
– Молодой человек в Сочи ездил. – динамовский гендиректор кивнул в сторону Мальцева.
Тот расхохотался:
– Это я виноват, значит?
– Так что стряслось? – попытались перехватить инициативу мы.
– Нас Бобров перед московскими матчами отпустил. Руководство неожиданно предоставило выходные. Если б мы к этим играм готовились так же, как к канадским, наверняка победили бы. Тогда месяц безвылазно на базе сидели. А из Канады вернулись героями, и пошла немножечко звездная болезнь.
– У вас?
– У начальства. С чего бы накануне московской серии отдыхать? Я с друзьями рванул в Сочи на пять дней. Причем паспорт дома забыл. Но меня что туда, что обратно пустили без документов. Узнали – и провели в самолет. Сегодня такое невозможно.
– Харламов тоже летал в Сочи?
– Валера почему-то не захотел. Я своей компанией туда отправился. Тренироваться мы начали за три дня до стартового матча. Вот и проиграли.
– Трех дней мало, чтоб прийти в себя?
– Конечно!
– В этом году юбилей суперсерии. Как отметили?
– Встретились в Москве на банкете с Филом Эспозито. Он говорит: “Удивляюсь я на вас, русских. Играли в сентябре, а вы юбилей уже весной справляете…”
– Эспозито – мужик с гонором?
– Вообще никакого гонора. У нас отличные отношения. Он профессионал: если выходит на лед – ни друзей, ни родственников. А в жизни золотой парень.
– Удар за столом держит?
– На банкете мне так не показалось. Но мы-то виски пьем – а канадцы что-то на водку перешли. Прежде было наоборот: мы по водочке, а они, кроме виски, ничего не признавали.
– Вы когда виски впервые попробовали?
– Четыре года назад.
– Неужели?!
– Клянусь вам. Раньше – только шампанское. Все наше поколение шампанское уважало. Для меня киевские приятели привозили игристое мускатное.
– Это что за приятели?
– Буряк и Блохин. Сдружились мы на сборах в Новогорске. В свободное время я часто летал в Киев. А в Москве не пропускал ни одного матча киевского “Динамо”!
– Сейчас все в прошлом?
– Да, растворилось, как украинцы от нас ушли.
– Третьяк гостил дома у Бобби Кларка. А вы – у кого-то из канадцев?
– Ни разу. И к себе не звал. Вот с некоторыми чехами дружил.
– Знаем-знаем. В 1975-м выиграли чемпионат мира, хоккеистам раздали по 700 марок. Так вы с Харламовым пригласили чехов в ресторан, сами за всех расплатились. Оставшись без копейки.
– Да ладно, бывает. Мы же с собой кого попало не брали – Холика, к примеру. Или Недомански. А Ваню Глинку – пожалуйста. Тот по-доброму к нам относился.
– Александр Якушев рассказывал: Недомански, мол, был просто негодяем.
– Гадкий утенок. Плюнул в меня как-то. Слава богу, мне в этот момент удалось сдержать Валерку Васильева. А то он Недомански размазал бы по льду.
– После тех походов с чехами по ресторанам сборная СССР скидывалась для вас – чтоб могли хоть какие-то сувениры привезти домой.
– Что-то не припоминаю. Вот в 1972 году за четыре матча суперсерии каждый получил по 150 долларов. Из этих премиальных мы сбрасывались на доктора и массажиста, которым ни копейки не дали.
– Мы в недавнем интервью Эспозито вычитали такие строчки: “В 1972-м русские женщины были страшные! У них на ногах было больше волос, чем у меня!”
– Про своих-то он ничего не сказал?
– Нет.
– Зря. Надо было бы спросить. Канадки-то пострашнее наших.
– Зато сегодня, говорит, русские барышни похорошели.
– Ах вот оно что… А он-то сам, Эспозито, разве похорошел? Я еще в 1972-м поразился – канадцы нас за игроков не считали. Это по всему чувствовалось. Приезжаем в Монреаль. Канадцы заканчивают утреннюю раскатку, мы должны заниматься после них. По времени уже наш лед, а те никуда уходить не торопятся.
– Долго пришлось ждать?
– Минут пятнадцать. Мы уселись на скамейку и смотрели, как они щелкают по воротам. Канадцам плевать было на нас. Словно мы хоккеисты второго сорта. Но после первой победы зауважали.
– Кларк сломал Харламова. Михайлов воевал с Эспозито. А у вас с кем сложились “особенные” отношения?
– Мне ни от кого сильно не досталось. Они профессионалы, им сказали: “Вот этого выключить из игры. Этого тоже”. И все. Понеслись.
– На вас не было заказа?
– Думаю, был. Спасали меня быстрота и катание. Порой чувствовал: будет удар, канадец уже готов – и я уходил в сторону.
– Самый жуткий прием в те годы окрестили “шлагбаум”. Клюшку держат в двух руках – и бьют в шею. Вы через такие удары проходили?
– Нет. Но третий шейный позвонок у меня сломан.
– Кто удружил?
– Все произошло в 1978-м на тренировке “Динамо”. Выполняли упражнение – выход из зоны, пятеро против троих. Пас на меня, и тут Алексеенко решил щелкнуть. Шайба была в середине площадки – и влетела в спину. Осколочный перелом третьего шейного позвонка. Я мгновенно потерял сознание, очнулся в Боткинской больнице. После этого три месяца лежал на вытяжке. Повезло – осколок встал на место.
– А если б не встал?
– С хоккеем закончил бы точно.
– Валерий Васильев рассказывал в интервью: уже после завершения карьеры он, бреясь, обнаружил на лице нитки от давнего шрама. Не мог вспомнить, как получил.
– У меня такого не было. Лицо всего дважды зашивали. Сначала в 1968-м, когда из Кирово-Чепецка поехал с “Химиком” в Стокгольм. Был матч со сборной Швеции на Кубке Ахерна. Еще Тумба Юханссон за них играл. На вбрасывании мне клюшкой по зубам – раз!
– Тумба?
– Нет, кто-то другой. На скамейке обломок зуба выковыряли, губу зашили.
– А второй случай?
– Клюшкой двинули по переносице, сломали нос. Тоже в Швеции, что любопытно. А Васильев как-то в матче с “Локомотивом” шайбу ртом поймал.
– В каком смысле?
– В прямом! Попали в рот. Там месиво, кровища. Я повез Валеру на своей машине в клинику на “Спортивной”. При мне же ему все зубы разом удалили, вычистили осколки. Часа два возились.
– Васильев на льду перенес то ли три, то ли четыре микроинфаркта.
– Да. И никто не знал. Даже я! Хотя мы крепко дружили. Про его инфаркты я услышал годы спустя.
– У него еще довольно много сотрясений мозга было. Говорил про них – “встряхнул лампочку”.
– Вот весь Васильев в этом. Легко относился. В команде его звали Пятак.
– Почему?
– Валера из Горького. Они как говорят? На “я” напирают: “пЯтак”. Мы так и произносили.
– А вас как звали?
– Ко мне рано стали по отчеству обращаться – Николаич. Едва двадцать исполнилось.
– Васильев умер в апреле. В больнице его навещали?
– Туда никого не пускали.
– Он запретил?
– Врачи. Когда последний раз слег, ясно было, что уже не вернется. До операционной довезли, посмотрели – и ничего не стали делать. Бесполезно.
– Сердце?
– Да. Две операции было, и опять прихватило. Думаю, Валерка понимал, что умирает. Стал совсем замкнутый. 56 грамм выпьет – и все.
– Почему 56?
– Это наша поговорка со старых времен…
* * *
– За ветеранов вы давно не играете?
– Года с 2004-го. Пятый и шестой позвонок не дают.
– У вас же третий был разбит?
– Тот мне разбили, а эти стерлись от нагрузок. Практически у всех, кто работал с Тихоновым, беда с поясницей.
– Будто у тех, кто работал с Тарасовым, иначе.
– Конечно, иначе! У Тарасова были совершенно другие тренировки!
– А как же сумасшедшие веса?
– Сумасшедшие веса – это к Тихонову. Тарасов давал блины, но не запредельные, 25 килограмм. Хоть и вприсядку с ними ходили. А у Тихонова штанга – кому 100 кг на плечи положит, кому 200.
– Зачем?
– “Методика” такая! Всем, кто потехничнее, это только мешало. Вот Аркадий Иванович Чернышев отличался от остальных тренеров. Для него важнее всего было творчество. А у Тарасова, как в армии: “Туда бежать нельзя, сюда нельзя…”
– Чернышев – лучший тренер в вашей жизни?
– Конечно!
– Как полагаете, почему Тихонов не отпустил вас из Канады на похороны Харламова?
– У меня до сих пор в ушах его слова: “Пришел один Харламов, придут и другие, такие же. Свет клином не сошелся”. Мы отправились к Тихонову втроем – Васильев, Михайлов и я.
– Услышав это, развернулись и ушли?
– А что могли сделать? Играли товарищеский матч с канадцами в Эдмонтоне, и Тихонов меня освободил. Суперсерия еще не началась. Он видел мое состояние – никакого смысла выпускать. Слез не было, но лучше б были. А Михайлова с Васильевым заставил играть.
– Последнюю встречу с Харламовым помните?
– Определяли состав на Кубок Канады. С Валеркой мы жили в одном номере. ЦСКА вернулся из Италии, с Кубка чемпионов. Харламов получил приз то ли лучшему игроку, то ли лучшему нападающему. И как раз там что-то у них с Тихоновым произошло. Валерка мне сказал: “Чувствую, Тихон на Кубок Канады не возьмет”. Так что для него большого удивления не было. А вот что именно случилось в Италии, знает лишь Тихонов.
– Огрызнуться на него Харламов мог?
– Вряд ли. Не тот человек. Когда Тихонов возглавил ЦСКА, сразу сказал: “Мне звезды не нужны!” Кстати, Юрзинов в “Динамо” произнес то же самое.
– Слово в слово?
– “Мне Мальцев и Васильев ни к чему”. Но Тихонов пошел дальше, он заявил: “У меня эта тройка никогда играть не будет!”
– Петров, Михайлов и Харламов?
– Ну да. И добавил: “Харламов может спиться, а эти для меня – просто не игроки…” Я, прознав об этом, Валерке говорил: теперь держитесь только тройкой. Если будете тянуть одеяло на себя – в ЦСКА не задержитесь. И Тихонов, и Юрзинов приходили как диктаторы. А таким ребятам приказывать сложно.
– Вы прежде говорили в интервью, что если б Харламов остался жив, то и ваша судьба сложилась бы иначе. В чем?
– На четвертую Олимпиаду, в Сараево, я поехал бы. Сто процентов.
– Как вас от четвертой отцепили?
– Поругался. Высказал свою точку зрения. Сидел в кабинете Валентина Сыча – с Юрзиновым, Тихоновым и Петром Богдановым, председателем центрального совета “Динамо”. В сборную вызвали человек шестьдесят. Вот я и подумал: зачем мне с молодыми тренироваться?
– Озвучили мысль?
– “Вы, Виктор Васильевич, сказали, что мы – профессионалы. Давайте я с “Динамо” буду тренироваться”. До этого три раза подряд становился лучшим нападающим месяца. Но после той реплики о сборной пришлось забыть.
– Наверное, не успели договорить, а уже по глазам поняли – все, до свидания?
– Так и было! Третьяк тоже поплатился за лишние слова. Просил: “Можно буду жить перед играми не на сборах, а дома?”
– Тихонов по сей день уверен – дай он послабление Третьяку, команду это распустило бы.
– Глупости. Ничего не было бы. Такие люди, как Третьяк или Якушев, заслуживали особого отношения.
– Вас с Харламовым мечтали заполучить в НХЛ. Как это было?
– Предлагали бежать еще и Якушеву с Третьяком. Никто, кроме нашей четверки, о переговорах не знал. Из гостиницы отвезли в какой-то офис, с каждым беседовали отдельно. Для побега все было готово. Контракт мне предложили невероятный.
– Миллион?
– Четыре с половиной!
– Был соблазн остаться?
– Да никакого. И не жалею.
– Как отказывались?
– Правду скажу – не поверите… Я ответил: “Если останусь – народ не поймет”. И Харламов эту фразу повторил: “Нас, Саня, народ не понял бы”. По-моему, больше всех сомневался Третьяк.
– Почему?
– Не знаю. Сложилось такое ощущение.
– Самая большая сумма, которую вы держали в руках при советской власти?
– Три с половиной тысячи рублей. Деньги у меня не задерживались. Даже сберкнижки никогда не было.
– Фирмачи приплачивали вам за рекламу клюшек?
– Да. Играешь Koho – приносят конвертик. Тайком.
– Сколько в нем?
– Тысяча финских марок за год. Если же едем на Кубок Канады – сумма повышается.
– И вы, и Харламов собирали пластинки…
– Было такое. Но я всю коллекцию раздарил. А в 1980-м с Харламовым на спор решили волосы отращивать. Полгода не стриглись.
– И что?
– Он выиграл. Длиннее отросли, ниже плеч. Потом наперегонки помчались в парикмахерскую на Арбате.
– Мы еще про один случай знаем. Харламов приехал в гости, вас не застал – и раздал мальчишкам мелочь, как Шерлок Холмс. Те помчались вас искать.
– Он догадывался, куда их послать. В ресторан, где “играют от зари до зари”.
– Это какой же?
– “Якорь”. Но вообще мы нечасто попадали в ресторан. Так, выскочишь в месяц раз. Остальное-то время на сборах.
– Любимый ресторан вашей юности?
– В Архангельском хороший был, но далековато. Обычно встречались в центре. Харламов любил “Россию”, там директриса знакомая. Все на высшем уровне. А мне нравился “Арагви”.
* * *
– Однажды вы стали автором уникального гола – подкинули шайбу из-за ворот, объехали их и с лета отправили ее в сетку. Это был экспромт?
– Да. Играли с кем-то на турнире в Берлине. А в чемпионате СССР я такой номер исполнил. Бросил из-за ворот киперу в шею – и от нее шайба залетела в сетку. Фамилию вратаря называть не хочу.
– Уж не Третьяк ли?
– Нет. Чернышев, между прочим, не одобрил. Подозвал меня и сказал: “Иди в раздевалку. Там чуди”.
– Кто для вас вратарь номер один в советском хоккее?
– Коноваленко. Из нашего поколения, убежден, многие так ответят. Абсолютная надежность.
– Коноваленко на выпускных экзаменах в ВШТ спросили: “Вот вы – всемирно известный вратарь. Расскажите о методике подготовки хоккейного голкипера?” Он пожал плечами: “Методика обычная: мне бросают – я ловлю”.
– Правильно сказал. Витя был очень простой и скромный.
– Вы же рекордсмен. За 16 сезонов в сборной сыграли в 68 сочетаниях троек! В 1981-м Дроздецкий стал лучшим бомбардиром чемпионата мира, играя с вами в одном звене. После чего изрек: с Мальцевым пенсионера выпусти, будет забивать.
– Кого-то такое бы раздражало, а я воспринимал с удовольствием – это же интересно! У каждого чему-то учишься! Особенно здорово было, конечно, с Фирсовым, Харламовым и Викуловым. А с Дроздецким на том чемпионате мы и жили в одном номере. Все это приятно вспоминать. Тяжело смотреть только на одну мою медаль. За Лейк-Плэсид.
– И у вас нет объяснения поражению от американских студентов на Олимпиаде-80?
– Есть. Под допингом они были.
– Уверены?
– Против сборной СССР не вышел никто из американцев, проходивших до этого допинг-контроль. Все куковали в запасе. Вы фотографии-то посмотрите с того матча. Человек, который разбирается, сразу скажет – парни не в себе.
– И во время матча вы это чувствовали?
– Разумеется.
– Если б не допинг – результат был бы другой?
– А то! Мы же незадолго до Олимпиады играли с этими студентами в Нью-Йорке. Десять штук накидали.
– Вам хоть раз анаболики предлагали?
– Нет. В сборной давали витамины – я спускал их в унитаз.
– Это кто вас научил?
– Да мы как-то услышали, что каждая таблетка, которую принимает человек, вычеркивает 30 секунд из жизни. Вроде юмор – но задумались.
– Что сказал Тихонов после поражения в Лейк-Плэсиде?
– Вам это действительно интересно?
– Да.
– “Если увижу, что кто-то выпьет, – разорву”.
– И увидел?
– Само собой. Но на него внимания не обращали. Зашел Лева Лещенко, артисты из группы поддержки. Сели спокойно, выпили с ними. Потом Виталий Смирнов для нас накрыл… Сейчас-то Тихонов признается, что это не мы, а он проиграл матч. Напрасно поменял Третьяка. Главная же ошибка – ставка на два первых звена. Те уже “наелись”. А четвертое звено, где были Лебедев, Крутов и я, выиграло все микроматчи. Мы забросили 18 шайб, пропустили – ноль. Так давай нам-то побольше времени – видишь же, кто сегодня играющий!
– Отчего Тихонов не замечал очевидного?
– Да струсил он! В Лейк-Плэсиде под конец напряженка была. Роднина стала трехкратной олимпийской чемпионкой, и пошли разговоры, что ей дадут Героя Соцтруда. Но только в том случае, если хоккейная сборная выиграет Олимпиаду.
– Где связь?
– Раньше у нас как было? Хоккей взял золото – значит, Олимпийские игры для страны прошли успешно. В общем, все это нагнеталось, Тихонов тоже наверняка размышлял – как за победу отблагодарят? И дрогнул.
– В ЦСКА вас когда-нибудь звали?
– Даже попыток не было – все понимали, что никуда Мальцева не отпустят. Я же едва перешел в “Динамо”, как присвоили младшего лейтенанта погранвойск. Дослужился в итоге до полковника.
– Где ваш китель?
– В музее КГБ. Попросили – я не стал отказывать. Хотя в музее этом сроду не был.
– Какая нынче пенсия у полковника?
– Чуть больше 30 тысяч рублей. Олимпийская стипендия – 32 тысячи. Родная Кировская область 15 приплачивает. И 7 как почетный гражданин Кирово-Чепецка получаю. На жизнь хватает.
– В Кирово-Чепецке есть улица Мальцева?
– Нет. Хотели сделать, но я ни в какую. При живых нельзя.
– Говорят, вы были любимцем генсека Андропова?
– Юрий Владимирович очень тепло ко мне относился. Как отец. Думаете, это Юрзинов пробивал игрокам квартиры, машины? Нет! Я на правах капитана команды приходил к Андропову и говорил, кому из ребят что нужно. Через неделю любой вопрос был решен.
– Почему же Андропов при таком отношении с “Вольво” вам не помог?
– А он тогда еще не опекал команду. В 1970-м мы подчинялись МГС “Динамо”. Затем по приказу министра Щелокова произошло разделение. Футбольный клуб подчинялся МВД, хоккейный – КГБ. Вот тогда и познакомился с Андроповым.
– При каких обстоятельствах?
– Вечером рассказал теще, что вызывают к Андропову, и пошутил: “Сушите сухари”. Так она всерьез восприняла. Всю ночь сухари сушила. А меня предупредили, что одеться надо поприличнее. Я нацепил английский костюм и поехал. Опоздал минут на пять. Зашел в кабинет, Андропов оглядел меня, усмехнулся: “Тебе в кино сниматься, а не в хоккей играть…”
* * *
– Сколько вам было лет, когда Бесков приглашал в футбольное “Динамо”?
– 18. Бесков увидел меня в Новогорске, где наша хоккейная команда играла в футбол с динамовским дублем.
– Настолько ярко себя проявили?
– Ну так… Почудил маленько. Футбол я всегда любил. Вскоре вызывает председатель МГС “Динамо” Дерюгин. У него в кабинете сидят Бесков и Чернышев. Когда объявили, что я с футбольной командой должен лететь в Бразилию, между тренерами вспыхнула перепалка. Тут я поднялся: “Вы извините, но кто меня первым в “Динамо” позвал? Аркадий Иванович. У него и остаюсь”.
– В книге Бориса Михайлова мы вычитали эпизод: “Украли у Чернышева новенькую “Волгу”. Через пару дней ее нашли. Позвонили Аркадию Ивановичу, тот примчался, первым делом полез в багажник и радостно сообщил: все в порядке! Оказывается, его больше волновала не машина, а рыболовные снасти, которые привез из Швеции…”
– Да, Чернышев рыбалку обожал. В Новогорске они часто с Яшиным просыпались в пять утра и топали на пруд. К зарядке всегда возвращались с уловом. Еще помню, как на сборах в Эстонии Аркадий Иванович рыбачил. Ливень, он приходит промокший до нитки – в плаще и трусах. Зато дово-о-ольный! Всем показывает, сколько рыбы поймал.
– В 1974-м в “Динамо” Чернышева сменил Владимир Юрзинов. Когда пошла у вас трещина в отношениях?
– Началось все с того, что я в “Динамо” перекрыл рекорд Юрзинова по количеству заброшенных шайб. Его это невероятно задело. А в сентябре 1974-го я женился. Расписались – и уже на следующий день я играл с “Химиком”. Тренировал “Динамо” Чернышев.
Спрашиваю: “Раз не вышло со свадебным путешествием, можно хоть Новый год встречу дома и не поеду в Швецию на Кубок Ахерна?” – “Ладно”. Все динамовские начальники были в курсе нашей договоренности. Но в конце ноября Чернышева снимают, назначают Юрзинова. И он требует, чтоб я летел на турнир. Хотел в команде укрепить свой авторитет. Дескать, если уж на Мальцева управу нашел, с остальными и подавно разберусь.
– Но вы никуда не полетели?
– Нет! Уговор дороже денег. Я так и сказал Богданову, председателю ЦС “Динамо”, когда на второй день он предложил мне догнать команду в Швеции.
– Чуть ли не на личном самолете Андропова?
– Да. Это был самый быстрый способ доставить меня в Стокгольм. Юрзинов-то, наверное, считал, что дома дурака валяю. А я с 3 января приступил к тренировкам, готовился. Когда чемпионат возобновился, у нас был матч с “Крыльями”. Выиграли, кажется, 8:3. Я пять шайб отвез. И Юрзинов замолчал.
– Но потом в “Комсомолке” появилась разгромная статья…
– Мое мнение – Юрзинов сделал это в отместку. Написал-то статью Снигирев – его друг. Вы не представляете, как мне было обидно. Мечтал при встрече этому Снигиреву положить газету в шапку – и поджечь! Чтоб думал, прежде чем публиковать ерунду.
– Какие последствия имела для вас эта история?
– Вызвал меня Андропов. Я сказал, что в статье ни единого процента правды. Его помощники тут же подготовили письмо от моего имени. Опубликовали.
* * *
– Юрзинов вспоминал, что намучился в “Динамо” с двумя главными картежниками – Чичуриным и Репсом, которые иногда даже в перерыве матча запирались в туалете и доставали колоду.
– Я не помню, чтоб они играли в перерыве. После матча – могли. Причем Чичура вечно выигрывал. Если б он не прощал долг – у Репса не было бы ни денег, ни квартиры, ни машины.
– Что ж так не везло Репсу? Или Чичурин мухлевал?
– Чего не знаю, того не знаю. Вот кто мухлевать умел, так это Коля Дроздецкий! Он вообще деньги “ломал”!
– То есть?
– Вот однажды после победы на молодежном чемпионате Европы во Франции Дрозд пригласил ребят обмыть золото. Счет выкатили приличный. Все скинулись – еле-еле хватило. Дрозд говорит: “Вы идите, а я расплачусь и догоню”. Через пять минут выбегает на улицу – еще и сдачу раздает.
– Как в 1989-м вы очутились в чемпионате Венгрии, если за пять лет до этого состоялся ваш прощальный матч?
– Венгров это совершенно не смущало. С “Динамо” вопрос они как-то уладили. И предложили нам с Васильевым контракт на три месяца.
– Платили гроши?
– Мы заработали там три тысячи форинтов. Сколько это в рублях, не помню, но нам казалось – нормальные деньги.
– Самое смешное, с чем столкнулись в венгерской лиге?
– Меня поставили защитником. Я постоянно играл в паре с Васильевым. Но все равно забивать успевал.
– В какой момент поняли, что не будете тренером?
– Я ведь сначала тренировал молодежь в “Динамо-2”. Провели на предсезонке три матча против основы, которую возглавлял Юрзинов. Так трижды моя команда выиграла. Дальше в Сокольниках одолели крепкий новокузнецкий “Металлург”. Юрзинов увидел, что начальство меня начинает поднимать. И сделал черное дело…
– ???
– Поддушивать начал. Я плюнул и написал заявление. На этом моя тренерская карьера закончилась.
– Уже полтора года вы в “Динамо” на должности советника президента клуба. Что-то советуете?
– Почему нет? Сам, правда, не лезу. Если спрашивают мое мнение – высказываюсь. В прошлом сезоне, например, Знарок подошел: “Какие у меня ошибки во время матча?” Хорошо поговорили.
– Кроме Знарка какой тренер лиги вам интересен?
– Скажу вам так: мы совершаем колоссальную ошибку, приглашая этих воров.
– Варягов?
– Ну да, варягов. Пользы от них российскому хоккею никакой. Только деньги зарабатывают. Воспитывать кого-то им не нужно. А зачем тогда школы? Молодежная лига? Я не вижу ни одного иностранца, который бы реально отдавался, стремился что-то сделать для России.
* * *
– Мы слышали, существует двухрублевая монета с вашим портретом.
– Да. Третьяк привез из Канады и мне одну подарил. Где он ее раздобыл? Есть также монеты с портретами Харламова, Фирсова, Боброва.
– Допустим, сказали бы: желаем, мол, отчеканить новую монету. От вас, Александр Николаевич, зависит, кто на ней будет. Так кто?
– Аркадий Иванович. Мой старый товарищ владеет несколькими танкерами во Владивостоке. Один из них назвал “Чернышев”, другой – “Яшин”. А месяц назад появился “Васильев”. Корабль есть – монету же проще выпустить?
– В 2002 году обчистили вашу квартиру. Грабителей нашли?
– Нет. Я и к друзьям из органов обращался. И в воровской мир удочки забрасывали – бесполезно. Хоть я знаю, кто навел. Имеются для этого основания.
– Человек из мира хоккея?
– Да.
– Вы играли с ним в одной команде?
– В разных.
– Есть объяснение, зачем он так поступил?
– Зависть. Хотя тогда он миллионером был. А сейчас нищий ходит. Почти спился… Для меня это был колоссальный удар. Вынесли все подчистую, квартиру разгромили. Чтоб привести ее в божеский вид, нам с женой потребовался месяц. У меня 30 марта истек срок оплаты сигнализации. И на следующий день залезли. Мы в это время были на даче. Возвращаемся, а дома все верх дном!
– Медали тоже унесли?
– Да. Но друзья из Олимпийского комитета заказали копии.
– Вы не съехали из той квартиры?
– Мой друг Алишер Усманов предлагал переехать в новый дом на Кутузовском проспекте. Мы с женой Сусанной даже успели посмотреть квартиру. Но подумали-подумали… И решили никуда не срываться.
– Супругу вы в каком году похоронили?
– В 2009-м. Рак. Лечение не помогло. Слишком поздно обнаружили опухоль. У нас как раз была годовщина свадьбы – 35 лет. Столик в ресторане заказали. Но накануне в три часа ночи Сусанна умерла.
– Она, кажется, окончила балетное училище?
– Да. А ее мама – народная артистка СССР, тридцать лет в Большом театре танцевала. Была директором московского мюзик-холла. С Сусанной я познакомился на пляже в Одессе и влюбился с первого взгляда. А за тещей, кстати, одно время Ролан Быков ухаживал.
– Успешно?
– Нет. Теща его прогнала. Я с Быковым еще раньше был знаком. Встречались в ресторане ВТО на улице Горького.
– Каким Быков в памяти остался?
– Трепач. Много шума – и ничего. Вот с кем из артистов приятно было общаться, так это с Леоновым, Дуровым.
– А с Германом Титовым где познакомились?
– В кафе “Лира” на Пушкинской. Мы очень быстро подружились. Титов рассказывал, что первым в космос должен был он лететь.
– Что помешало?
– Сам он на эту тему говорил с усмешкой: “Не надо было рождаться в слишком хорошей семье…” Родители – интеллигенция. Плюс имя – Герман. Вот и решили наверху, что первым космонавтом будет парень из рабочей семьи Юра Гагарин. Титов на него был немного обижен. Но я про Гагарина худого не скажу. Он тоже иногда приходил на хоккей, мы общались. Компанейский, обаятельный.
– Когда-то вы обронили: “Самое лучшее в своей жизни я уже сделал и самые яркие минуты пережил”. Неужто действительно так думаете?
– Но ведь это правда. Моложе не становлюсь. В хоккей не играю. И в космос уже точно не полечу. А впрочем, жаловаться мне грех. Все, что нужно для счастья, у меня есть.
– Вы сейчас не один живете?
– Маргариту я много лет знаю – у нее дача через дом от нашего. Одному тяжело было. Мог и спиться. Но Марго вытащила из этого состояния.
– Наверное, вы уже дедушка?
– Да, внучке 9 лет. Балерина. Недавно выиграла два конкурса – в Италии и Мексике.
– А сын – компьютерщик?
– Да. Но теперь занимается бизнесом.
– Как у вас с компьютером?
– Никак. Полный ноль. Мобильный телефон освоил – и слава богу!
