Вчера один знакомый китаец пытал меня, что такое русские и почему они такие …

Вчера один знакомый китаец пытал меня, что такое русские и почему они такие.

– Захожу в магазин утром – продавщицы пьют чай. До меня им никакого дела. Захожу в магазин в обед – у них перерыв. Захожу вечером – они снова пьют чай, я им опять мешаю! Дима, скажи, почему они такие?

У нас в Китае продавцы тоже кушают! Но как только в магазин заходит покупатель, они сразу прячут свою еду под стол, широко улыбаются и начинают обслуживать клиента! Почему ваши продавцы такие безразличные?

Это странное чувство, когда знаешь правильный ответ, но говорить его не хочется. Особенно иностранцу. Да, наши люди безразличны. Им ничего не надо. Им почти на все наплевать.

И не только в магазине. В офисе. В институте. В школе. На улице. В автобусе.

Мы мертвая нация. Нация, которой больше ничего не надо. Нация, дух из которой вышел лет 20-ть тому назад. А может и 30-ть. Нация, которую пытаются реанимировать воспоминаниями 60-летней давности. Оживить прошлым. Потому что в будущем ничего нет.

Да, коммунизм так и не построили. Да, на Марсе яблони все еще не цветут. Да, мир в свою соцверу не обратили. Но какие были красивые и сильные идеи. Живые манящие ароматные. Ради них стоило жить. Ради них стоило умирать.

А умирать ради 3-комнатной квартиры как-то глупо. И скучно. И ради машины скучно. И вообще у нас больше не жизнь, а вялое подобие. Царство теней. Кукольный президент, кукольная страна, кукольные люди, кукольные цели.

Если верить Гумилеву-младшему (я про Льва Николаевича) и его теории пассионарности, у каждой страны есть свое время, свой пик, своя молодость. Время, когда она вырывается вперед и творит мир, делает невозможное, совершает подвиги. А потом сила и молодость уходят, наступает длительное и вялотекущее умирание.

Сытое, спокойное умирание. Как у нас сейчас. Мы живем в мертвом мире. В мертвой стране. Среди мертвых людей. Нашим вождём больше никогда не будет Че Гевара. В нашем мире таких уже нет. Остались одни абрамовичи. медведевы. дерипаски. путины.

На нашей доске больше нет ферзей. Остались одни только пешки.

источник