Татьяна Тарасова говорит, что ее отца заставляли скатать договорняк на Олимпиаде-1972. Есть минимум пять причин, почему это чушь (Окончание)
- А что говорят в Чехии про эту договорную ничью?
И хотя наша сборная неизменно, начиная с 1963-го, забирала золотые медали на всех чемпионатах мира и Олимпиадах, игры с чехословаками в последние перед Саппоро годы у нас совсем не ладились. В Гренобле-1968 мы проиграли им, напомню – 4:5. В Стокгольме-1969, первом после подавления «Пражской весны» турнире, проиграли – 0:2 и 3:4. Это там, в Стокгольме Иржи Холик, забросивший победную шайбу, подъехал к скамейке советской команды и демонстративно «расстрелял» ее из клюшки, как из автомата. «Вы нам – танки, мы вам – бранки!» – ликовала вся личная, протестная Чехословакия (бранки = шайбы).
В 1971-м в Швейцарии мы снова были хуже чехословаков по личным встречам – 3:3, 2:5, но в девятый раз подряд стали чемпионами мира. Сборная ЧССР сама упустила золото, неожиданно проиграв шведам и американцам.
За четыре года сборная СССР победила чехословаков лишь дважды – 3:1, 5:1 – оба раза на чемпионате мира-1970, повторно прошедшем в Стокгольме. В Саппоро у наших главных, лютых соперников не было причин бояться команды Чернышева и Тарасова или считать ее непобедимой.
Накануне решающего матча к капитану Йозефу Черны подошел один из чехословацких спортивных чиновников, возможно, это был Зденек Андршт, старый лис, старый, еще довоенных лет, хоккеист и бывший тренер сборной. 60-летний Андршт опасливо кружил вокруг Черны, вокруг да около, намекая, что неплохо было бы помочь советским друзьям выиграть Олимпиаду, а они потом ответно помогут нам (следующий, после Саппоро, чемпионат мира был запланирован на весну 1972-го в Праге, Андршт возглавлял его организационный комитет). Вроде как с таким предложением вышел на него Тарасов, а руководство компартии, товарищ Густав Гусак не против порадовать старшего, социалистического брата, дорогого Леонида Ильича.
Черны гневно отверг эти договорные, политические игры, он, как и вся чехословацкая команда, жаждал победы здесь и сейчас, в Саппоро.
Эту свою версию событий Йозеф Черны рассказал журналистам в 2007-м: «Мне было 33, и я находился в лучшей форме за всю свою карьеру. Я отказался [от этого предложения], как и остальные игроки. И в этот момент я принял решение, что в сборной меня больше не будет» (пруф 1). Рассказывал и потом, не раз, в других интервью (пруф 2). Версия эта стала уже почти безупречным фактом в современной Чехии, ее пересказывают в статьях на исторические темы и в документальных фильмах, она попала даже в научные труды, например в диссертацию о советско-чехословацком противостоянии в хоккее (пруф 3).
Но есть у нее кое-что общее и с нашей, «протарасовской», полностью противоположной версией: ни сам Черны, ни его повторятели никогда не говорят, кто именно из чехословацких чиновников предлагал расписать им договорную ничью. И кто был инициатором с советской стороны? Брежнев? Павлов? Тарасов?
Это всегда безымянный, безличный образ советского зла, прущего, как танк, на маленькую, но гордую и свободолюбивую Чехословакию.
Историк чешского хоккея, журналист Томаш Кучера, много общавшийся и с самим Черны, и с другими игроками-ветеранами, считает, что подобные разговоры могли вестись в Саппоро чехословацкими чиновниками, подхалимски или просто лояльно настроенными к СССР, даже если советская сторона сама и не просила об этом, ничего не знала, не гадала на турнирных раскладах. Только вот хоккеисты ЧССР, выйдя 13 февраля на золотой матч, были уверены, что их принуждали к мирной ничьей именно Советы. Они были крайне озлоблены. Это тогда в Саппоро Тарасов, опять не сдержав ни слов, ни эмоций, орал на Вацлава Недомански во время игры: то ли «фашист, фашист», то ли просто русским, понятным матом, или и так, и эдак, а Недомански в ответ швырнул шайбой в лицо Тарасову, но промахнулся и угодил в Чернышева.
В трансляции матча, в той ее части, что сохранилась в ютьюбе, этого момента нет.
Вацлав Недомански сбежал из Чехословакии в 1974 году и в течение 9 сезонов играл за команды ВХА и НХЛ
- Какое же наказание понес Тарасов за свои принципы?
ТАТ: «Спортивные чиновники не только вычеркнули имя отца из списка представленных к правительственным наградам спортсменов, но и отстранили от участия в чемпионате мира, который в том году должен был состояться в Праге».
Заседание секретариата ЦК КПСС, на котором обсуждалось награждение победителей и призеров Саппоро, состоялось 16 февраля, вел его член Политбюро товарищ Кириленко, именной список к наградам готовил Спорткомитет, то есть Павлов, а одобрял его Петр Нилович Демичев, секретарь ЦК, курировавший вопросы идеологии, истории и культуры, ну и спорта тоже.
Хоккейная сборная в этот день в Москву еще не вернулась. После окончания олимпийского турнира нашей команде разрешили сыграть в Токио два коммерческих матча против Польши и Японии, причем деньги на отмечание победы и разграбление города выдали сразу же – по 300 долларов. (А по возвращении домой каждому, и тренерам, и игрокам, полагалась еще премия – до 3000 рублей).
21 февраля Тарасов подписал заявление об уходе с работы из сборной, на следующий день секретариат ЦК утвердил наградной список.
Орден Ленина – высшую государственную награду СССР – за Саппоро получали двое, лыжники Вячеслав Веденин (два золота – на 30 км и в эстафете) и Галина Кулакова, выигравшая три золота из трех.
Высшей наградой для тренеров чемпионов был следующий по значимости орден – Трудового Красного знамени – его-то и выписали и Чернышеву, и Тарасову, и главному тренеру сборной по лыжам Венедикту Ивановичу Каменскому, и тренеру Веденина Павлу Константиновичу Колчину. Это был старый скрип (скрипт) советской иерархической системы: тренер всегда, почти всегда получал меньше, чем воспитанный им спортсмен. Согласно этому неофициально регламенту, Ирине Родниной и Алексею Уланову полагалось за Саппоро «трудовое знамя», а их тренеру Станиславу Жуку – орден ступенькой ниже, «Знак почета».
Да, кстати, этот очевидный, публичный и хорошо задокументированный скандал в фигурном катании никак не помешал карьере его основных участников. Алексей Уланов, который пытался (будучи, что очень вероятно, нетрезвым – и на виду у всей олимпийской деревни) раздеть догола и выбросить с балкона четвертого этажа товарища по советской сборной Андрея Сурайкина, получал орден. Сам Сурайкин, серебряный призер Олимпиады, несмотря на зафиксированные в КГБ разговоры о желании покончить с собой, награждался медалью «За трудовую доблесть» – наравне с Александром Ивановичем Тихоновым, олимпийским чемпионом в биатлонной эстафете.
Все они, и Уланов, и Сурайкин, и молодой Вася Благов, помогавший Уланову раздевать Сурайкина, через две недели после Саппоро спокойно уедут в Калгари на очередной чемпионат мира.
Так как же наказали Тарасова за его неповиновение, за нежелание играть договорную ничью, а заодно с ним – и Аркадия Ивановича Чернышева?
Из наградных списков их не вычеркивали.
- И в заключение
ТАТ: «Папа вообще договорные матчи не играл, он в этом не принимал участия. Он это не слышал, не знал и знать не хотел. За это его и сняли. Закончили его жизнь. Но они не понимали, что закончили не его жизнь, а жизнь хоккея укоротили на очень долгое время. Да пропади они пропадом».
Но откуда же мы знаем, почему так уверены, что Тарасова заставляли сыграть вничью с чехословаками, а его категорический отказ стоил ему места в сборной и «жизни в хоккее» (© Т.А. Тарасова)?
Сам Анатолий Владимирович ничего не писал об этом ни в книгах советского периода (что понятно), ни в книге-завещании «Родоначальники и новички», написанной в начале 1990-х. Тренерским завещанием, охватившим всю его жизнь, стал и фильм «Хоккей Анатолия Тарасова», вышедший в 1991 году в трех частях (Фильм 1. «Дилетанты». Фильм 2. «Любители». Фильм 3. «Профессия»). Тарасову уже было за 70, тяжело оседая в кресле, он погружался в воспоминания, пересматривал все годы советского хоккея, как фельдмаршал осматривает на плацу свои войска – перед тем, как бросить их в последнюю, смертельную битву. Но и в этом подробном реестре, состоящем из лично добытых знамен и давних, непрощенных обид, ничего не было сказано о принуждении к ничьей.
Подытожим.
- Нет ни одного свидетеля, который бы лично подтвердил факт разговора, якобы состоявшегося в Саппоро. Ни семья Чернышева, ни конфиденты Брежнева, ни хоккеисты сборной СССР, игравшие на той Олимпиаде (приведу здесь, для примера, слова Бориса Петровича Михайлова: тайминг 19:03) не подтверждают эту историю. А у чехословацкой стороны вообще противоположная версия.
- Сборной Чехословакии было невыгодно соглашаться заранее на ничью. Победа приносила им золотые олимпийские медали.
- Ни Тарасова, ни Чернышева не лишали правительственных наград по итогам Саппоро, оба остались работать главными тренерами своих клубов, ЦСКА и «Динамо», соответственно. Тарасов руководил ЦСКА еще полных два хоккейных сезона.
- В документах ЦК КПСС, подробно зафиксировавших все политически сложные моменты на Олимпиаде в Саппоро, ничего нет про матч между СССР и ЧССР.
- Все, что мы знаем об этой версии, восходит к одному-единственному источнику – к разговорам в семье Тарасова, вероятнее всего – поздним, 90-х годов. Их воспроизвел в книге «Тренер Анатолий Владимирович Тарасов» врач Владимир Акопян, близко друживший с Тарасовым. Рассказывала журналистам о давлении в Саппоро вдова Тарасова, Нина Григорьевна (пруф). А на волне коммерческого успеха фильма «Легенда №17» большое интервью журналу «Караван историй» дала Татьяна Анатольевна Тарасова. Его в основном и пересказывают сейчас болельщики, журналисты разных изданий и википедия.
Постойте, ну а если не было в Саппоро ни сговора, ни уговоров, ни нарушения начальственного приказа, то за что же тогда уволили из сборной Аркадия Чернышева и Анатолия Тарасова?
А их никто и не увольнял. Это еще один поздний миф, родившийся в семье Тарасовых.
На трибунах в Саппоро хоккейные матчи смотрел и готовился принять сборную новый тренерский штаб во главе с Всеволодом Бобровым. Замена эта готовилась планово, загодя, за год – 23 апреля 1971-го, после очередного победного чемпионата мира, Президиум Федерации хоккея СССР постановил – «в целях наилучшей организации работы по подготовке резерва кандидатов для участия в зимних Олимпийских играх и чемпионате мира и Европы 1972 г.» – создать новую, олимпийскую сборную СССР. Приказ о назначении ее старшим (главным) тренером Боброва был подписан Павловым 26 апреля.
23 апреля 1971 года. Документ из Государственного архива Российской Федерации
Вопрос оставался только в том, когда именно произойдет эта замена, сразу после Саппоро или после весеннего чемпионата мира в Праге. Когда сборная вернулась из Японии, и Чернышев с Тарасовым положили на стол собственноручно написанные заявления об уходе с работы, по Москве сразу пошли слухи, что это неспроста. То ли чехословацкие товарищи попросили убрать несдержанного Тарасова после инцидента с Недомански, то ли они сами, Чернышев и Тарасов, испугались ехать в мятежную Прагу.