Папа, какие милиционеры смешные!
– Папа, какие милиционеры смешные! Он мне говорил «вы», как будто меня несколько.
– Правда ли что в Америке все стулья – электрические?
– А из замужа обратно выйти можно?
– Тетенька, вы очень красивая.
– Да что же во мне красивого?
– Очки и тюбетейка.
– У нас бабушка в деревне всех петушков перерезала. Пусть теперь сама яйца несёт.
– Вот ты говоришь – чудес не бывает. А разве это не чудесо, что вишни в одну ночь зацвели?
Неистребимая страсть к похвальбе.
– А мой папа храпеть умеет!
– А у нас на даче столько пыли!
– Я выйду замуж за Вову, – говорит четырёхлетняя Таня, – у него красивый костюмчик, и за Петю тоже, он подарил мне копеечку.
– А как же Лёша? Ведь у него столько игрушек!
– Что ж! Придётся мне и за него выходить.
– В котором часу я родилась?
– В половине седьмого.
– Ой, ты и чаю попить не успела!
– Мама, ты случайно не хочешь родить мне сестренку? Попробуй, пожалуйста!
– Я бы с удовольствием – папа не позволяет!
– Ну что ж! Вот папа уедет, а мы тогда без него попробуем!
– Наташа, кого хоронят?
– Не поймешь: их много, и все шевелятся.
Стоит Ваня у окна, смотрит на похоронную процессию и хвастает:
– Скоро и моего папу так повезут!
В соседнем дворе умерла старуха.
– Нет, старик! Я сам видел, что старик! Впереди несут гроб, а старика ведут под руки, а он плачет, не хочет хорониться.
– Когда у нас день, в Америке ночь.
– Так им и надо, буржуям.
– И мальчиков мамы родят? А для чего тогда папы?
– Вовка меня по-деревянному сегодня обозвал .
– Как это?
– Он сказал: сучка .
– …Жили-были царь и царица, а у них был маленький царёныш.
– Когда я сплю, мне кажется, что меня нигде нет: ни в одной постели, ни даже в комнате. Где я тогда, мама?
– Ты будешь покупатель, а я продаватель.
– Не продаватель, а продавец.
– Ну хорошо: я буду продавец, а ты – покупец.
– Красная Шапочка вышла из пасти волка жёваная?
Глядя на лысого:
– Почему у тебя так много лица?
Сын учителя, пятилетний Валерий:
– Пушкин сейчас живет?
– Нет.
– А Толстой?
– Нет.
– А живые писатели бывают?
– Бывают.
– А их кто-нибудь видел?
– А петух может совсем-совсем-совсем забыть, что он петух, и снести яичко?
