Как готовили к смертной казни

Как готовили к смертной казни

При Сталине приговоренных к расстрелу в Советском Союзе чаще всего казнили едва ли не на следующий день, поэтому ни о каких «последних «прости»» не могло быть и речи. Во времена Хрущева и Брежнева у смертников появилось больше разнообразия в прощании с жизнью.

В старину перед обезглавливанием заставляли долго каяться
Ритуализация процесса приведения смертного приговора в исполнение, равно как и соблюдение ряда предсмертных условностей для обреченных на гибель по приговору, берут свое начало еще с древней Руси, когда вариативность способов смертоубийства была широчайшей – от сожжения заживо до «простого» повешения. К примеру, согласно Уложению 1649 года, приговоренных к смерти перед «днем Ч» в течение 6 недель заставляли отмаливать свои смертные грехи в специальных «покаянных избах».

Государевы преступники – декабристы и дореволюционные «бомбисты» также имели возможность исповедаться, написать письма родным, повидаться с близкими. Перед смертью, кто желал, мог произнести короткую прощальную речь.

Первая половина ХХ века: расстрелы без сантиментов
Если в царской России еще присутствовали некие условные проявления милосердия к смертникам типа последней исповеди и причащения, то в СССР, особенно в первой половине века, людей чаще всего расстреливали в кратчайшие сроки после вынесения приговоров. Поэтому ни о каких «приготовлениях» осужденных к отходу в мир иной в данном случае речь просто не заходила.

Хотя случались и исключения, продлевавшие смертникам жизни, подчас даже на несколько месяцев. В 30-е годы, в самый разгар сталинского террора, у осужденного на смерть было ровно трое суток на подачу ходатайства о помиловании (правда, подавляющее большинство их не удовлетворялось). Такие прошения, в частности, подавали Зиновьев и Каменев. Президиум ЦИК СССР незамедлительно их рассмотрел и оба отклонил – через день «врагов народа» расстреляли.

В некоторых регионах Советского Союза смертников перед расстрелом в НКВД фотографировали, чтобы затем сличать снимки с трупом, ссылаясь при этом на приказ Наркомата внутренних дел от 9.07.1935. По воспоминаниям бывшего узника камеры смертников Бутырки эсера В. Х. Бруновксого, в 20-х годах ОГПУ месяцами «докручивал» приговоренных к расстрелу, собирая таким образом компромат на других людей. Подобная практика была повсеместной и заканчивалась одинаково – приведением смертных приговоров в отношении «докрученных» в исполнение.

Бруновскому в прямом смысле посчастливилось – как «враг народа» он с 1923 года в течение 3 лет просидел с расстрельным приговором в различных московских тюрьмах, отказываясь «стучать», и был буквально чудом вытащен из заключения при помощи представителей иностранных дипмиссий; бежал потом с семьей на Запад.

Молиться разрешали, но в одиночках держали
При Хрущеве и Брежневе у смертников появилось больше времени на написание просьб о помиловании и кассаций. Как вспоминал Халид Махмудович Юнусов, руководивший в свое время одним из азербайджанских учреждений пенитенциарной системы СССР и сам многократно приводивший смертные приговоры в исполнение (один из немногих ньюсмейкеров, согласившийся раскрыть себя СМИ в этом качестве), смертникам в день расстрела о том, куда их ведут, не говорили, но многие понимали сами, и часто умирали от разрыва сердца, не доходя до расстрельной камеры. Передачи таким, стриженным наголо, осужденным не полагались, гулять их не выводили. Питались смертники из того же котла, что и другие заключенные.

Смертнику, по словам Юнусова, по прибытии в тюрьму полагался прием у начальника пенитенциарного учреждения, «хозяин» был обязан сообщить осужденному о его праве написать прошение о помиловании, которое потому направлялось в прокуратуру республики и далее по вышестоящим инстанциям. Пока обращение шло до самого «верха», а потом, после разбирательства, из Москвы не присылался ответ, смертника не расстреливали.

Согласно спецприказа МВД СССР, смертников содержали в одиночках, родственники их могли посещать в исключительных случаях – если такое разрешение давал лично председатель Верховного суда. Кто просил, тому обеспечивали возможность молиться. Но, как вспоминают сами тюремщики и прокуроры, надзиравшие за соблюдением законности при расстрелах, подобные желания среди воспитанных в атеистической идеологии заключенных были редки. «Пустячные» просьбы типа последней сигареты перед смертью выполнялись. По инструкции, нельзя было передавать родственникам ничего из личных вещей осужденного к расстрелу, но если речь заходила, к примеру, о фотографии сына для матери, правила тюремщики могли и нарушить.

Что характерно, больных смертников в СССР не расстреливали – их медосмотры были регулярными, и если у сидельца замечалась какая-либо хвороба, осужденного лечили до выздоровления.

0 0 votes
Рейтинг статьи
Поделитесь публикацией

Share this post

Subscribe
Уведомлять
0 комментариев
Inline Feedbacks
View all comments